«Если», 2010 № 04 (206) - [19]

А средство, которое предлагал автор книги, было настолько невероятным и простым, что оставалось лишь удивляться, почему это никому не приходило в голову на протяжении многих тысячелетий.

Слово — вот что было инструментом программирования людей. И не какое-нибудь суперзаклинание вроде сказочного «эники-беники». Оно могло быть самым обычным — из тех слов, что люди слышат и произносят ежедневно, не придавая им особого значения.

Довод, который приводил доктор Унгус в подтверждение своей правоты, убивал наповал простотой и неотразимостью. Ну да, а как же иначе? Ведь сам Господь активно пользовался вербальным программированием при сотворении мира! Помните? "В начале было Слово…"

Нужно ли говорить, как подействовали подобные бредни на мальчишку, который еще не был испорчен школьным образованием настолько, чтобы перестать верить в чудеса?

И я заразился этой глупой, безнадежной, но такой притягательной верой в возможность подчинить любого человека своей воле. Я с упоением предавался несбыточным мечтам о том, как буду мгновенно усмирять любых негодяев, влюблять в себя самых неприступных красавиц (типа Зинки Григорьевой из восьмого "Б") и управлять огромными массами людей.

Я воображал: наступит время, и для меня не будет ни преград, ни законов, ни проблем — ведь я стану поистине всемогущим. Как Бог. Заветное Слово сделает меня знаменитым, богатым и счастливым.

Нет-нет, я никогда не причиню людям зла, наивно думал я бессонными ночами. Свою способность я буду применять во благо не только себе (о себе я все-таки не забывал), но и другим людям. Всему человечеству — как Бэтмен и прочие киношные супермены!.. Я сделаю так, что на свете не будет несчастных и бедных, больных и обиженных! Я отниму у зажравшихся толстосумов богатства и раздам их нищим и голодным! Я заставлю сильных не обижать слабых! Я не допущу войн и покончу с преступностью!..

Однако вскоре возникла одна небольшая проблема.

На уровне целеполагания все было прекрасно и замечательно. Но стоило Унгусу (и всем прочим теоретикам нейролингвопрограммирования, книги которых я проглатывал в последующие годы) перейти к методике подчинения окружающих, как текст становился туманным и невнятным, словно бормотание дебила. Вместо четких, конкретных рекомендаций целыми километрами излагалась примитивная белиберда. Что-то вроде советов психотерапевтов, как бросить курить.

Наконец я с горечью понял: все отцы-основатели НЛП несут околесицу. Разница между ними заключалась лишь в степени наукообразия и в умении пудрить мозги читателю.

НЛП стала превращаться в моих глазах в пустышку. В лженауку, подобную астрологии, гаданию на картах и черно-белой магии.

Я разочаровался в Унгусе и его последователях.

Тем не менее детские мечты продолжали морочить мою упрямую башку вплоть до окончания школы. Иначе как объяснить тот факт, что я поступил на психологический факультет? Кроме того, стало ясно: если словесное программирование возможно, то, чтобы овладеть им, чтения сомнительных книжонок недостаточно.

Для начала следовало изучить все, что было открыто в этой области человечеством до меня.

И я с головой окунулся в штудирование великих и гениальных. Фрейд, Павлов, Выготский и прочие классики психологии делились со мной своими теориями и гипотезами относительно устройства психики человека.

Не пренебрегал я и "практическими занятиями". Регулярно посещал шоу различных "публичных психотерапевтов". Прикидывался смертельно больным, чтобы получить консультацию «магов» и "целителей".

Но секрет Слова по-прежнему был скрыт от меня за семью замками.

Самое удивительное — за все это время я никому не проговорился о своих тайных изысканиях. Во-первых, я с детства был замкнутым и мне удалось не завести друзей, которым следует доверять все свои тайны.

А во-вторых, я боялся, что любой, кому я расскажу о "программировании людей", просто-напросто высмеет меня или примет за ненормального.

Тем более что для этого были все основания.

Я перепробовал на своих знакомых кучу формул и заклинаний — отчасти позаимствованных у других, отчасти придуманных мной самим. Они были разной направленности, эти неуклюжие попытки управления чужим поведением. Никаких сногсшибательных результатов я, собственно, и не добивался, полагая, что в этом деле, как и в любом другом, начинать надо с мелочей и постепенно развивать успех.

Мой метод основывался на простом допущении. Чтобы управлять людьми, необходимо ввести их в определенное психологическое состояние. Рассмешить или заставить плакать. Вызвать легкую грусть или радость. Породить в их душе неприязнь к кому-нибудь — в том числе и к самому себе.

На следующем этапе надо научиться усиливать эти состояния, доведя их до максимума. Улыбка должна перейти в гомерический хохот, грусть следует превратить в истерический плач, а неприязнь надо развить до исступленной ненависти. Когда «объект» достигнет апогея психосостояния, задача «программиста» будет сводиться лишь к тому, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении — и тогда он будет твоей игрушкой, марионеткой, рабом…

Поначалу было легко. Вызвать даже у незнакомого человека на лице улыбку не так уж сложно. Для этого порой и никаких слов не надо. Достаточно скорчить смешную гримасу или поведать незамысловатый анекдот.