«Если», 2009 № 09 (199) - [97]

Поэтому его собственная неожиданная смерть в каком-то смысле явилась желанным освобождением от еще более мучительной жизни...

Никогда еще ни один ведущий писатель-фантаст — да, я думаю, вообще ни один участник — не умирал на Всемирных конвенциях. А между тем это ведь как смерть в любимой семье. Поэтому, прежде чем мы снова начнем обмениваться шутками и вручать друг другу призы, я попрошу вас всех встать и, вопреки традициям, предписывающим благоговейное молчание, поаплодировать нашему ушедшему товарищу что есть силы. Пусть эта овация и будет нашим прощанием с Джоном!»

Не сомневаюсь, Браннер счел бы это лучшим прощанием.

* * *

Он родился 24 сентября 1934 года в деревне Престон-Кроумарш (графство Оксфордшир). Его мать работала фотомоделью, а отец служил в крупной химической компании, основанной еще прадедом будущего писателя. Из чего следует, что, хотя Джону Килиану Хьюстону Браннеру от рождения и не светила какая-то уж особенно блестящая карьера, теплое место в семейном бизнесе ему, вероятно, нашлось бы.

Однако Джон слишком рано решил идти другим путем.

Биографы отмечают, что его детские годы прошли под знаком одиночества. После Джона в семействе Браннеров родились еще две дочери, но традиционное английское воспитание («мальчики отдельно — девочки отдельно») сделало свое дело: с обеими сестрами Браннер никогда не был особенно близок. Одиночеству способствовала и типично же английская атмосфера country life. «У моих родителей, — вспоминал писатель, — в буквальном смысле почти не было друзей, в нашем доме отсутствовали вечеринки, развлечения и выезды куда-нибудь по выходным».

Второе обстоятельство, наложившее тяжелый отпечаток на детство будущего писателя, — это целый букет болезней. К традиционным кори, ветрянке и свинке прибавились хвори более экзотические и серьезные — дизентерия, ревматическая лихорадка, скарлатина, конъюнктивит... Всем он переболел, и отголоски перенесенных болезней напоминали о себе всю жизнь. Однако именно слабому здоровью мальчик был обязан тем, что рано превратился в «запойного» читателя.

Это часто случается с детьми, росшими в атмосфере одиночества и отчуждения от родных и сверстников. Джон Браннер не стал исключением.

Как и большинство фантастов, он начал литературную карьеру с углубленного и всепоглощающего изучения того, что насочиняли предшественники. Все началось, по его воспоминаниям, со случайно обнаруженного в детской зачитанного до дыр экземпляра уэллсовской «Войны миров», потрясшей мальчика до глубины души. Потом пришел черед Жюля Верна, комиксов, дешевых английских и американских журнальчиков научной фантастики...

Следующий логический шаг не заставил себя ждать. Еще посещая подготовительную школу, будущий писатель начал сам сочинять истории, подобные тем, что проглатывал по дюжине на дню. Когда ому исполнилось тринадцать, родители отдали его в престижный колледж, но для юного Браннера более важным оказалось не это событие, а первый литературный трофей (на самом деле, первая нанесенная ему рана) — казенный «отлуп» из журнала! Причем чисто формальный: в британском филиале знаменитого американского журнала «Astounding Science Fiction» не печатали произведения местных авторов, довольствуясь лишь перепечатками американцев.

Хотя долго коллекционировать подобные ответы-отказы из редакций молодому автору не пришлось. Уже в семнадцатилетнем возрасте, бросив учебу за год до выпуска и таким образом поставив крест на будущем поступлении в Оксфорд, Браннер продал в одно малоизвестное английское издательство даже не рассказ, а сразу роман! Назывался он «Галактический шторм» и отдельной книгой был издан в 1951 году. Впоследствии писатель неохотно вспоминал о своем дебюте: «Слава богу, он вышел под псевдонимом... но, как бы то ни было, на первый гонорар — 27 фунтов и 10 шиллингов — я смог купить себе первую пишущую машинку!».

У родителей успех сына вызвал смешанные чувства. Не то чтобы они были категорически против появления в роду писателя, но их мучили сомнения, хватит ли у отпрыска таланта и настойчивости, чтобы обеспечивать себя литературным трудом. Что касается Джона, то он не сомневался в своем призвании, как и в том, что больше ему в колледже делать нечего: «Я успел понять, что все годы учебы меня учили только одному — лгать или, в лучшем случае, говорить полуправду».

Однако отказ от диплома неизбежно влек за собой призывную повестку. Правда, Браннеру предстояли два года сравнительно безбедной штабной службы офицером при секретариате Королевских ВВС, но все равно радости это не добавляло.

К счастью, еще до того, как его «забрили» в армию, начинающему писателю удалось наладить контакт с американскими журналами научной фантастики. В мартовском номере за 1953 год самого знаменитого их них — на сей раз настоящего, кэмпбелловского «Astounding»! — вышел рассказ некоего Джона Локсмита «Ты добр и верен». Как нетрудно догадаться, это был псевдоним (один из десятков) раннего Браннера. А чуть позже другой журнал опубликовал его новый роман... Короче, к долгожданному «дембелю» в чем-чем, а в литературе Браннер мнил себя уже понюхавшим пороху воякой-ветераном.