«Если», 2009 № 07 (197) - [3]

— Да, я опоздала на экскурсионный автобус…

По дороге они познакомились, его звали Виком, сокращенное от Виктора. Они с компанией приехали сюда дикарями и остановились недалеко от пансионата, где отдыхала Юлечка, в частном секторе, но поскольку вчера все, как придурки, пережарились на солнце, то сегодня все, как дохлые, валяются на кроватях и мажутся кремами от ожогов. Вик улыбнулся, и Юлечка обратила внимание, что у него необыкновенная, какая-то обезоруживающе мальчишеская улыбка, от которой становилось легко и радостно и хотелось улыбаться в ответ. Машина стремительно неслась по пустынной дороге, через полуоткрытые окна врывался ветер, трепал и бросал во все стороны волосы, то забрасывая их Юлечке на лицо, то распуская за затылком, наподобие струящегося флага. Давно забытое чувство легкости и безответственности овладело ею, она словно наполнилась радостной и бесшабашной энергией. Какое потрясающее ощущение жизни! А то, что с ней рядом не муж, а этот смешной симпатичный Вик-Воробышек, так это даже здорово! У нее уже очень давно не было романов! Лет эдак двадцать пять! Юлечка откинула с лица непослушные волосы, громко рассмеялась, увидела чуть удивленные, веселые глаза своего попутчика и почувствовала тонкую, незримую ниточку, натянувшуюся между ними…

К вечеру, после целого дня, проведенного с Виком, тонкая ниточка превратилась в туго натянутый канат. Так туго, что иногда перехватывало дыхание и предательски обрывался голос. Вик и Юлечка, поужинав в прибрежном кафе, нашли уединенный пляж и, накупавшись почти до невесомости тел, выползли на разогретые солнцем камни, залегли там, словно две ящерки. Ленивые волны медленно накатывались на берег, вдали в голубоватой дымке, где море соединяется с небом, появился чуть заметный золотисто-розовый отблеск приближающегося заката. Маленькие светлые облачка были похожи на раскинувших крылья чаек, которые тут же, невдалеке парили над водой. И море, и берег, и румянящийся горизонт с облаками и чайками были в точности такими, как изображают их на курортных открытках, только еще лучше, намного лучше. Но Вик и Юлечка не ощущали красоты окружающего их мира, вернее, ощущали, но как-то глухо и отдаленно, потому что все их чувства были сосредоточены только на одном, на натяжении каната, который, натягиваясь все туже, беспощадно жал, давил, сближал их и сопротивляться которому уже не было никаких сил. Он все равно рано или поздно должен был бросить их друг к другу…

Вик протянул руку к ее лицу, нежно провел пальцами по щеке, затем притянул к себе и, обхватив ее лицо двумя руками, поцеловал в губы… Дальше началось настоящее безумие, они без устали любили друг друга на пляже, в машине, ничего не замечая вокруг, с риском быть увиденными, но им было все равно, и не было такой силы, которая могла бы оторвать их друг от друга, ее от него. Никогда раньше Юлечка не испытывала ничего подобного, конечно, в ее длинной жизни с мужем случались моменты счастливого обладания друг другом, особенно в начале их романа, в первые годы замужества, она с удовольствием принимала и отдавала ласки, была отзывчива и даже изобретательна в любовных играх. Но теперь, на фоне нового чувства, те ощущения казались жалкой подделкой рядом с подлинником. От прикосновений Вика ее словно пронзало током, какая-то душная и сладкая волна вздымалась от кончиков пальцев и накрывала ее с головой. Каждая клеточка ее тела вибрировала в такт, пела в унисон с его телом, отзывалась на каждое его движение, каждый вздох. Она была настроена на него, словно музыкальный инструмент на басовый ключ. Юлечка чувствовала, как исчезают границы между их телами, словно неполное доселе существо вдруг обрело свою целостность, расширившись до границ Вселенной. Мгновение стало вечностью, вечность стала ничем, время утратило смысл и значение и обрело его снова только тогда, когда на землю опустилась темнота.

Ночью, лежа на склоне горы, куда завела их необходимость уединения, и глядя на мигающие, чуть шевелящиеся звезды, Юлечка с ужасом осознала случившуюся с ней катастрофу, чудовищную ошибку, произошедшую в ее жизни. Ее единственная настоящая любовь, предназначенная ей провидением и всеми теми силами, ведающими и распоряжающимися судьбами людей, эта любовь прошла мимо нее. То есть это она уехала от нее! Она поторопилась и села не в ту машину! Зачем она не подождала несколько мгновений? А теперь, что теперь ей делать? Она — словно Золушка, вот-вот пробьет 12 часов и волшебство растает, а у принца не останется даже туфельки, чтобы разыскать ее. Господи, помоги! Она бы отдала все на свете, чтобы переделать, переписать заново этот день, развернуть поток своей уже случившейся жизни в другую, совсем другую сторону. Ведь теперь она могла жить, дышать, чувствовать только при условии, что он будет рядом с ней! "Господи, помоги, помоги!" — повторяла Юлечка в безумной надежде, глядя на звезды. И звезды ласково мигали ей сверху, доверительно рассказывая о тщете и мелочности человеческих желаний перед лицом вечности. Но Юлечка была глуха к их мудрым доводам, она изо всех сил прижималась к своему возлюбленному, в исступлении шептала, словно заклинание, способное изменить непоправимое: