«Если», 2008 № 12 (190) - [28]

Стеклянная перегородка, отделяющая кабинет старшего дознавателя Ре-Ранкара, испещрена каплями воды — большими и маленькими, прилипшими, будто восковые, или сбегающими вниз извилистыми дорожками. Каждый, кто входил с улицы, будь то страж или гражданское лицо, сначала ругал непогоду, а затем начинал трясти зонтом, шляпой, плащом или что там у него еще имелось. На худой конец, встряхивал мокрыми волосами. Брызги летели во все стороны. Но большая часть оседала на стеклянной стенке кабинета старшего дознавателя Ре-Ранкара. Почему — загадка. Конечно, можно было опустить жалюзи и отгородиться от того бедлама, что царил в общем помещении. Захлопнуть крышку и остаться одному в своей коробке. Можно. Но суета за стеклом вовсе не мешала, а, скорее, напротив, помогала Ре-Ранкару сосредоточиться. Кабинет он получил вместе со званием, а прежде и сам успел посидеть едва ли не за каждым из тридцати двух столов тринадцатого участка. Будущему старшему дознавателю приходилось принимать жалобы и составлять протоколы, выписывать штрафы и снимать отпечатки пальцев, проводить опознания и выбивать показания, уговаривать свидетелей и усмирять особо буйных подозреваемых. Много чем пришлось заниматься Ре-Ранкару за пятнадцать лет службы. И вот теперь он сидит в кабинете старшего дознавателя — в своем кабинете! — смотрит в общий зал и думает, что там-то, пожалуй, поспокойнее будет. Дежурный страж день проводит на нервах. Зато потом, после работы, он может немножко выпить с друзьями и, делая чисто символические ставки, только забавы ради, поиграть в ник-нак. Еще лучше — пойти домой, где ждут жена и дети. Или же, на худой конец, усесться с парой бутылок дхута у телевизора и тупо смотреть всю ту чушь, что по нему показывают. Переключив вариатор на новый тип личности, страж мог на время дистанцироваться от всей той грязи, что ему целый день приходилось разгребать. Миллионам людей, двигавшимся заодно со всеми, то медленно, неторопливо, то стремительно набирая скорость, от рождения к смерти, только вариатор не давал слететь с рельсов. Старшему дознавателю Ре-Ранкару вариатор не даровал забвения. Работа составляла для него суть жизни. Она вытягивала из него все нервы. И оттого что происходило это медленно, делалось только больнее.

Тетка в безумном малиновом мини, похоже, нашла требуемый стиль общения с дежурным. Во всяком случае, ей так казалось. Теперь она полулежала на столе, придавив локтем бумаги, и что-то томно ворковала. Дежурный страж порядка потерянно смотрел на оранжевый плафон стоявшей перед ним лампы — видимо, еще не решил, радоваться случившейся перемене или попросить гражданку освободить занятую ею половину стола. Но ведь тогда она снова заверещит.

Да, непростой выбор! — усмехнулся Ре-Ранкар.

На руке едва слышно пискнул вариатор. Ре-Ранкар машинально отдернул манжету. Прибор был уверен, что именно сейчас старшему Дознавателю необходимо использовать всю силу своего разума. Что ж, он готов постараться. Ре-Ранкар опустил взгляд и мгновенно забыл обо всем, что происходило за стеклянной перегородкой.

На столе перед старшим дознавателем лежали три толстые папки с досье. Поверх каждой — большая цветная фотография. На первой — мужчина лет шестидесяти. Морщинистая лысина, окаймленная узким венчиком седых волос. Крупные, почти грубые черты лица. И при этом вялый, будто срезанный подбородок. Оттопыренные уши. На второй — тоже мужчина, но гораздо моложе. Ему около сорока. Густые, курчавые волосы, длинный нос, чуть раскосые глаза. Губы растянуты в нарочито радостной улыбке. Улыбаться он научился, а вот о том, чтобы исправить неправильный прикус, не позаботился. Может, денег на ортодонта не хватило. На третьей фотографии — дама. Сорок с небольшим. Короткие, прямые, темные волосы, сверхаккуратно расчесанные на прямой пробор. Брови сдвинуты к переносице. Глаза прищурены. Краешек нижней губы недовольно прикушен. Довершали картину маленькие кругленькие очочки в тонкой оправе, висящие на самом кончике носа. Несмотря на то, что ничего неправильного или непропорционального в чертах лица дамы не было, внешний вид ее почему-то казался неприятным. Можно даже сказать, отталкивающим. Встретив такую на улице, хочется сделать шаг в сторону.

Ре-Ранкар знал об этой троице все. Быть может, больше, чем они сами о себе знали при жизни. И тем не менее он никак не мог понять, что их связывало? Старший дознаватель ломал голову над этой задачкой уже не первый день. Все факты свидетельствовали о том, что эти трое, скорее всего, даже не ведали о существовании друг друга. И все же между ними должно быть что-то общее!

Пока же их объединяла только смерть.

Месяц назад первой жертвой неизвестного убийцы стал Ни-Нартор, шестидесятидвухлетний активист Миссии Милосердия, общественной организации, занимающейся помощью в уходе за пациентами психиатрических клиник. Он был убит в своем доме, расположенном в 11-м разъезде. В этом районе селятся, как правило, представители среднего класса, не особо зажиточные, но имеющие постоянную работу и стабильный доход. В целом район считался благополучным. Убийство было совершено с чрезвычайной жестокостью. Ни-Нартор был не просто зарезан, а буквально выпотрошен — убийца распорол ему живот от лобка до грудины. При этом жители близлежащих домов не слышали никаких криков или подозрительного шума, хотя, по заверениям медицинских экспертов, убийство произошло около полуночи, а значит, законопослушные граждане уже улеглись в свои кровати и на улице царила тишина.