«Если», 2008 № 07 (185) - [17]

Обитатели «той стороны» были миролюбивы настолько, насколько дружелюбны добрые соседи, но если их математическая инфраструктура подвергалась угрозе, они оказывались перед реальной перспективой уничтожения. Однажды они защитили себя, но проявили большую сдержанность только потому, что смогли проследить источник угрозы и понять ее природу. Они не уничтожили напавших – то есть нас, – не погубили Шанхай, не выбили основание из-под нашей Вселенной.

Новая же атака не была непрерывной, однако никто не знал ее источник, не ведал, что она могла предвещать. Я полагал, что наши соседи сделают не больше необходимого, чтобы гарантировать свое выживание, но если их вынудят нанести ответный удар вслепую, то у них может не оказаться иного способа, кроме как превратить наш мир в пыль.

* * *

Шанхайское время только на два часа отставало от Сиднея, но Юэнь все еще не вышел на связь. Я послал ему мейл – и копию для Элисон, хотя в Цюрихе середина ночи, и она наверняка будет спать еще часа четыре или пять. Все мы имели программы, обеспечивающие связь с Сэмом, мы контролировали и модифицировали небольшие участки дефекта, изменяя горстку зыбко уравновешенных арифметических истин и перемещая границу между двумя системами назад и вперед, чтобы закодировать каждый переданный бит. Наша троица тоже могла бы общаться друг с другом таким же образом, но, подумав, мы решили, что обычная криптография – более надежный способ скрыть нашу тайну. Простого факта, что данные во время сеанса связи поступают словно ниоткуда, вполне хватило бы, чтобы вызвать подозрение. Поэтому мы зашли настолько далеко, что даже написали программу, которая посылала в Сеть пакеты фальшивых данных, маскируя наши беседы с Сэмом. Теперь любой, кроме самых упорных и технически продвинутых соглядатаев, пришел бы к выводу, что Сэм обращается к нам из Интернет-кафе в Литве.

Ожидая, пока отзовется Юэнь, я тщательно просматривал файлы, в которых моя поисковая программа-агент сохраняла результаты с граничной релевантностью, и задавался вопросом, не могли какой-либо просчет в заданных агенту критериях поиска оставить меня в «мертвой информационной зоне». Если бы кто угодно и где угодно объявил о намерении выполнить некие вычисления, которые могут вывести их на дефект, то известие об этом уже через несколько секунд было бы выведено у меня мигающими красными буквами во весь экран. Допустим, большинство организаций с необходимыми вычислительными ресурсами секретны по своей природе, но у них вряд ли есть мотивы развлекаться таким безумным трюкачеством. «Сияющий» был списан в утиль еще в 2012 году. В принципе, различные агентства национальной безопасности и даже несколько ориентированных на информационные технологии фирм ныне имеют достаточно кремниевых мозгов, чтобы отыскать дефект, если бы у них действительно появилось такое желание. Но, насколько мне было известно, Юэнь, Элисон и я оставались единственными людьми в мире, которые были уверены в его существовании. «Черных бюджетов» даже наиболее расточительных правительств и глубоких карманов даже самых богатых магнатов все же недостаточно, чтобы швырять деньги на поиски дефекта ради любопытства или по прихоти.

В программе связи выскочило окошко с лицом Элисон. Выглядела она помятой.

– У тебя который час по местному?

—  Еще рано. У Лауры живот болит.

—  Понятно… Можешь говорить?

—  Да, сейчас она заснула.

Мой мейл был кратким, поэтому я сообщил ей подробности. Какое-то время Элисон молча размышляла, откровенно зевая.

—  Единственное, что мне приходит в голову, это слухи, которые я услышала на конференции в Риме месяца два назад. Это была дошедшая до меня через четвертые руки история о каком-то парне из Новой Зеландии, который полагает, что нашел способ проверить фундаментальные законы физики, делая вычисления в теории чисел.

—  Это дурацкая случайность или… что?

Элисон потерла виски, словно пытаясь усилить приток крови к мозгу.

—  Не знаю. То, что я слыхала, слишком неопределенно, чтобы делать выводы. Думаю, он не пробовал это где-нибудь опубликовать и даже не упоминал в блогах. Наверное, он всего-навсего рассказал нескольким людям, а один из них, должно быть, счел подобное слишком забавным, чтобы держать рот на замке.

—  Ты знаешь, как его зовут?

Элисон отошла от камеры и порылась в столе.

– Тим Кэмпбелл, – сообщила она и тут же прислала копию своих заметок. – У него есть серьезные работы по комбинаторике, алгоритмической сложности, оптимизации. Я пошарила в сети, но не отыскала ни одного упоминания этой странной темы. Собиралась послать ему мейл, но все руки не доходили.

Я мог понять почему – это примерно совпало со временем рождения Лауры.

—  Рад, что ты все еще участвуешь во многих конференциях «живьем». В Европе это делать легче, там все близко.

—  Ха! Не рассчитывай, что так и будет продолжаться, Бруно. Тебе, возможно, тоже придется когда-нибудь затолкать свою толстую задницу в самолет.

– А как насчет Юэня? Элисон хмурилась:

– Разве я не сказала? Он уже несколько дней в больнице. Пневмония. Я говорила с его дочерью, он не в лучшей форме.

– Очень жаль.