«Если», 2007 № 03 (169) - [47]

Изобразительный ряд и материальная атрибутика «Четырех» Хржановского тоже формирует две контрастные среды. Первая — мир ночного мегаполиса, ночной бар, где убивающие время в тягучем и, казалось бы, бессмысленном разговоре герои, молодая женщина и двое мужчин, смакуют экзотические напитки. Вторая — мир заброшенной и деградирующей русской деревни, где день и ночь напролет идет странная тризна-гулянка. Пьют здесь только самогон, причем пьющие, за единственным исключением, женщины. Да, не забудем еще один важный атрибут: это огромные тряпичные куклы с лицами из хлебного мякиша, изготовление которых является едва ли не главным промыслом собравшихся за столом жителей деревни Малый Окот. Данному занятию придается такой сакральный смысл, словно речь идет не об игрушках, а о собственных детях… или клонах.

Общим для всех трех фильмов является один момент, немаловажный именно в разрезе кинофантастики. Если не для героев, то уж точно для кинематографистов научная природа и цель экспериментов практически не имеют значения. В иерархии сюжетных приоритетов эта цель стоит явно ниже процесса, а еще точнее — атмосферы этого процесса. Чем и на что воздействуют ученые из фильма «977», после того как испытуемый помещается в наглухо закрытую камеру? На мозг, на весь организм, на «душу»? Какова природа возникающих в ответ флюидов? «Что измеряет наш прибор? Мы сами до сих пор не знаем!» — не без раздражения признается директор НИИ Сергей Сергеевич (актер и телеведущий Павел Любимцев). Судя по авторской логике, не так уж важно об этом знать и нам, зрителям. Коллизия носит не конкретно-утилитарный (как это было бы в жанровом кино), а отвлеченно-философский характер. Кто-то из критиков предположил (или разгадал?), что испытуемый, чей ответный импульс достигает значения 977, переносится в другое измерение. Видимо, это и произошло с Маргаритой (Екатерина Голубева) — «то ли девушкой, то ли виденьем». Хорошо, но даже если и так, то Николай Хомерики придает самому факту такой телепортации второстепенное, если не третьестепенное значение.

А что на первом плане? Показать, что физическая, материальная, физиологическая субстанция человека несоизмеримо мало выражает его истинный потенциал, сущность и предназначение. Для этого-то и воссоздали на экране в 2006-м этот затрапезный НИИ 1970-х с его «палатой», то бишь «отделом № 7», где сенсационный и мистически странный эксперимент проводится на фоне производственных дрязг, банальных любовных шашней и идиотических междусобойчиков.

Точно так же не все понятно с опытом, участником которого соглашается стать инфантильный 30-летний увалень Алеша (Алексей Подольский) из «Пыли». В секретной лаборатории, приютившейся в каком-то безликом подвале обычного московского дома, его тоже подвергают какому-то непонятному воздействию в герметичной камере, после чего он, взглянув в зеркало, какое-то короткое время видит себя не «целлюлитным салабоном», а мускулистым, гармонично сложенным атлетом. В жанровом кино (например, в том же голливудском мейнстриме) из такой заготовки выточили бы очередной сюжет о чудесной трансформации аутсайдера в сверхчеловека, Но в том-то и дело, что подобной трансформации с Алешей в итоге не происходит, да и само стремление героя обрести новый облик носит какой-то странно болезненный и даже саморазрушительный характер, Герой словно понимает, что в этом пошлом и жестоком мире он так и останется оплеванным аутсайдером, и речь идет не о том, чтобы реально преобразиться, а лишь на миг ощутить иллюзию этого преображения, за что, однако, придется расплатиться физическим небытием, По-воландовски властный и проницательный профессор Пушкарь (Петр Мамонов) предупреждает Алешу о подобной расплате, но рок (и законы философской притчи) не оставляет герою выбора, Трагическая развязка становится неизбежной: в нашем мире «маленький человек», претендующий на ницшеанский идеал сильной личности, может обрести его только в виде саморазрушительной иллюзии.

Что же касается бытовых и научно-технических мотивировок, то они, повторяю, лишь порождают ненужные и безответные вопросы, Ну, скажите, зачем ФСБ затевать какие-то таинственные эксперименты, если ту же иллюзию превосходства над «лохами» можно создать у Алеши, просто усадив его у экрана обычного телевизора, где в образе смехотворного идиота фиглярствует Петросян (эти кадры не случайно дважды повторяются в картине).

Эксперимент, на котором крепится вся философская конструкция фильма «Четыре» Ильи Хржановского, большинство наших критиков вообще отказалось признать сюжетной реалией, Вроде бы есть все основания считать, что это лишь «турусы на колесах», байка подвыпившего посетителя ночного бара (Сергей Шнуров). Чтобы «прикадрить» понравившуюся ему героиню, отвязный настройщик роялей рассказывает о своих поездках в жутковатые инкубаторы для людей — закрытые лаборатории, где в советское время проводились опыты по массовому клонированию человеческих особей.

Байка? Нет, скорее всего, не байка — если учесть то многообразие многозначительных нюансов, подтекста и сюжетных перипетий, в которых она резонирует на протяжении всего фильма. Режиссер-дебютант Илья Хржановский едва ли был бы замечен и отмечен мировым кинематографическим бомондом, изобрази он своих клонов инфернальными чудовищами, как в голливудском трэше, или трагическими отщепенцами, как в фильмах Лопушанского.