«Если», 2006 № 10 (164) - [84]

— Ура… — шепотом сказала Света.

Лыш ничего не сказал, деловито дунул на свечку. Протянул Маю лучемет.

— Спрячь куда-нибудь.

Грин был согласен: лучше бы убрать «игрушку» от греха подальше. Но никакого страха не было, только радость от хлынувшего на Инск солнца.

— Мы поставили весь город на уши, — заявила Грета. — Сейчас начнутся разговоры и слухи об инопланетянах.

— Ага! — радостно сказали Толь-Поли.

В кармане Маевых бриджей «коробочка» заиграла «Марш тореадора». Май вытащил, прислонил к уху. Удивленно приподнял брови.

— Да… Здравствуйте… Да… Зачем?.. Ну, хорошо…

И посмотрел на ребят.

— Меня просят прийти в музей. Там появились члены какого-то конкурсного совета. Хотят, чтобы я принял участие в выставке, построил бы для нее новый макет города.

— Это же интересное дело! — обрадовалась Света.

— Не знаю… — почему-то усомнился Май.

— Если не хочешь, не ходи, — сказал Грин. — Переживут.

— Неудобно. Ждут же люди…

— Мы пойдем с тобой, — решила Света. — Чтобы веселее.

— Ладно! — обрадовался Май.

Когда шагали к музею, Света сказала:

— А вот бы придумать, как над новым макетом подвесить хрустальный шар. На какой-нибудь незаметной Нитке. Получилось бы, будто твой Всемирный Храм над городом. А, Май?

— Н-не знаю… Все станут смотреть на шар, а на макет никто и не взглянет.

А над улицами разгорался ясный день — самый длинный в году. Солнце набрало полную силу. Горожане, судя по всему, не очень удивились, что в тучах возникло квадратное окно (которое, впрочем, уже исчезало вместе с тающими облаками).

Директор музея встретил их на крыльце.

— Тут, друзья мои, некоторая проблема. Члены этой комиссии намекнули, что хотели бы побеседовать с будущим конкурсантом кон-фи-ден-ци-ально.

— А это не опасно? — решила пошутить Грета.

— Ни в малейшей степени. Просто они не хотят пока широко обнародовать условия конкурса. Поэтому, если позволите, я покажу вам новую экспозицию — панораму «Охотники на мамонта», а Май в это время обсудит с высокими гостями свои проблемы.

Май виновато посмотрел на друзей и развел руками.

— Если начнут мучить, кричи громче, прибежим, — решил пошутить и Грин.

В кабинетике директора, увешанном старыми картами и фотографиями, ждали Мая трое. В одинаковых серых костюмах. Май не изменился в лице, но внутри затвердел. Он быстро прошел от двери к широкому окну и уперся поясницей в подоконник. И молча смотрел на троих. Как бы показывал, что выскакивать обратно за порог не будет, но и к беседе не расположен. «Члены комиссии» видели его на фоне летнего дня тонким силуэтом с просвеченными солнцем длинными волосами. А Май видел их во всех подробностях.

Один — высокий, с тонкими губами и гладкой кожей на костистом лице. Второй — круглолицый, с залысинами и добродушным прищуром. Третий — с бородкой и в очках, похожий на академика Тимирязева со школьного портрета.

— Что вам угодно, господа? — сказал Май с большим, не мальчишечьим, утомлением.

Трое стояли, наклонив головы.

— Мы хотели бы попросить вашего позволения на еще один разговор, — вполголоса разъяснил похожий на академика. И наклонил голову так, что чуть не упали очки.

— Сколько можно, господа? — сказал воспитанный мальчик Май со скрученным раздражением. — Мы переговорили уже обо всем…

— И тем не менее… — выговорил худой, нервно шевеля опущенными пальцами. — Еще одна беседа. Последний раз…

— Ну, говорите… — хмуро сказал Май.

— Было бы удобнее разговаривать сидя, — вполголоса напомнил похожий на академика.

— Ну так садитесь, — пожал плечами Май. — Вон стулья.

Круглолицый чуть улыбнулся:

— Но мы не можем сидеть, если не соблаговолите сесть вы… ваше величество.

Четвертая часть. Песня про ёлочку…

Глава 1

Май спиной вперед прыгнул на подоконник. Сел, поставил правую ногу на батарею под окном, а левой заболтал у пола. Обхватил колено. Проговорил, глядя на оконный косяк:

— Вы хотите сообщить что-то новое, господа?

— Ну-у… возможно, что и нет, ваше величество, — признался похожий на академика, присаживаясь на шаткий конторский стул (остальные тоже сели). — Но мы надеемся, что на сей раз наши аргументы будут более весомыми, а вы, ваше величество, более… вдумчивы.

— Боюсь, у меня это не получится, профессор.

— Может, и получиться… при желании, — ласково, как дошкольнику, — сказал круглолицый.

— У меня нет желания, господин депутат, — отозвался Май, покачивая ногой в стоптанной кроссовке. — Что еще?

— Но, ваше величество… — человек с худым лицом сел прямо, как деревянный. И голос казался деревянным. — Кроме личных желаний и нежеланий есть веления судьбы. Вы потомок древнейшего рода, носитель множества титулов, легитимный самодержец… Вы офицер, в конце концов?

— Последний аргумент, полковник, особенно весом, — в голосе Мая скользнула не то ехидная нотка, не то слезинка (или то и другое?). — Те, кто едва не угробил меня восемь лет назад, тоже были офицерами. Спасибо неофицеру, штатскому врачу Евгению Гореву, который вместо цианида ввел снотворное. И двум капралам, которые вместо уснувшего пацаненка бросили в шахту куль с ветошью.

— Они все будут достойным образом награждены, когда ваше величество вернется на престол.

— Не вернусь я на престол, — сказал его величество с коротким зевком. — Я семиклассник Май Веткин, и мне это нравится. У меня есть братья и сестры, друзья, мама и папа. Я живу в вольном городе Инске, где не нужны ни императоры, ни регенты, ни… вся эта дурацкая возня вокруг власти. А вы… Оглянитесь наконец, посмотрите, как все это глупо и бесполезно. Мой друг девятилетний Лыш, который учит летать старые стулья, в тысячу раз полезнее для людей, чем все на свете политики, чиновники, правители, все те, кто не делает ничего хорошего, а только грызут друг другу глотки, чтобы захватить место повыше.