«Если», 2006 № 10 (164) - [22]

— Я видел и не такое, — сказал отец Игнасио. — Но это неважно. Прекратите мучить человека.

— Но мы не трогаем человека.

— Все, что чувствует дагор, чувствует и человек.

— Откуда вы знаете? Вы тоже этим занимались?

— Отец Игнасио! — слабо позвал юноша.

— Я не пытал дагора. Я хотел его уничтожить. Хватит, Аттертон. А то я подумаю…

— Да? — холодно спросил тот.

— Что вами движут… личные чувства.

— Что за чушь? — в голосе Аттертона слышалось возмущение. Слишком явное.

— Элейна, — сказал священник. — Я не слепой. И еще. Что скажет ваша жена, если узнает, отчего на самом деле сгорела миссия?

— Что?

— Вы подожгли миссию, Аттертон. Чтобы не оставить нам возможности выбора. Там сгорело все, буквально все, а на вашем снаряжении нет даже следов сажи. Вы вынесли его заранее.

— Это правда, Аттертон? — с интересом спросил Томпсон.

— Нет, конечно, — холодно ответил тот. — Старик свихнулся.

Тем не менее он выпрямился и раздраженно отер руки пучком листьев.

Отец Игнасио негромко сказал:

— Вставай, Арчи. Томпсон, отпусти его.

Тот вопросительно взглянул на Аттертона, который резко кивнул в ответ. Арчи поднялся, стягивая на груди одеяло, на котором сейчас проступали бурые пятна.

Сестра Мэри устремилась к нему, бросив через плечо презрительный взгляд на вторую женщину, которая стояла, стиснув тонкие пальцы.

— Арчи! Они тебя… тебе очень больно?

— Мне — нет, — молодой человек покачал головой. — Все в порядке, Мэри. И странная вещь, да… Вон там. Идемте, я покажу вам.

* * *

— Город, — шептал молодой человек, — дивный город! Значит, он и вправду существует.

— Это? — Ричард Аттертон хватал воздух ртом. — Этих скал никогда не касалась рука человека. Ветер и вода, вот и все! Здесь нет ничего, кроме ветра и воды.

— Но я же вижу! Боже мой, арки и величественные колонны, и радуга на водной завесе… И храм, дивный храм, стрельчатая арка и сияние изнутри…

Он говорил точно в бреду.

Аттертон, потеряв самообладание, схватил юношу за плечи и встряхнул. Одеяло на миг сползло с плеч Арчи, и тот судорожно стал натягивать его обратно. Больше, казалось, его ничего не интересовало.

— Это дагор, — сказал отец Игнасио.

— Что? — Ричард Аттертон растерянно обернулся к нему.

— Вы спросили дагора, и он показал город. Но только ему одному. Не вам.

Он обернулся к белым скалам, нависшим над озером. На миг отцу Игнасио показалось, что там, в воде, отражение было немного иным… совсем иным… башни, шпили и прекрасные, спокойные лица белокаменных статуй.

— Эта тварь издевается надо мной? — голос Аттертона звучал прерывисто; гнев сдавил ему горло.

— Аттертон, — предупредил отец Игнасио, — хватит.

Арчи обернулся и поглядел на путешественника в упор. Глаза юноши были светлые и ясные, как у ребенка.

— Я пойду туда, — сказал он спокойно. — Вы не видите, а я вижу… что ж… мраморные ступени поднимаются над водой, и свет играет на волнах, свет из храма…

— Друг мой, — устало сказал отец Игнасио, — это иллюзия. Обман.

— Верно, — согласился молодой человек, — я вижу истину. А вы — иллюзию.

Он медленно побрел к воде и погрузился в озеро по пояс. Концы одеяла плыли за ним, распластавшись по воде.

— Там, в озере, наверняка кто-то прячется, — жалобно сказала Мэри, — кто-то страшный.

— Не думаю, что хоть одно чудовище осмелится напасть на человека с дагором, — покачал головой отец Игнасио.

Аттертон следил, напрягшись, вытянув шею, на которой проступили жилы. Леди Аттертон стояла рядом, закусив губу, не глядя на мужа. «Одержимы, — подумал он, — все они одержимы…»

Молодой человек дошел до белых скал и, оказавшись напротив черневшей в камне трещины, начал подниматься, — словно под водой и впрямь скрывались пологие ступени.

Это и есть ворота в его дивный храм? Эта трещина? По крайней мере он идет туда так, словно…

Золото, и лазурь, и радуга витража на беломраморных плитах, и высокие голоса на хорах, и…

Он затряс головой, отгоняя наваждение, и, сморгнув, увидел исчезающую в черном разломе бледную фигуру.

— Спаси его Господь, — мелко крестясь, шептала сестра Мэри, — спаси его Господь…

Там, в пещерах, должно быть, все источено водой, провалы, бездонные пропасти…

И если эти пропасти поглотят юного Арчи с его страшной ношей, это еще не худший исход…

Он сел на песок — ладонь тут же начали обгрызать песчаные блохи. Перед глазными яблоками пульсировали пурпурные круги.

— Похоже, — заметил Томпсон, — ждать придется долго.

— Нет! — Сестра Мэри вытянула бледную руку. — Вот он!

Бледная фигура вновь возникла на фоне черной трещины. Юноша неторопливо вошел в воду, спускаясь по невидимым ступеням… Одной рукой он стягивал одеяло на груди, в другой что-то держал…

Подойдя к берегу и стоя по колено в воде, он протянул нечто Элейне, но Аттертон выбросил вперед длинную руку.

— Господь всемогущий, — пробормотал он, разглядывая добычу, — это же…

Через его плечо отец Игнасио видел статуэтку, выточенную из цельного зеленого камня. Лучи заходящего солнца пронзали ее насквозь, бросая на песок чистые травяные тона.

— Изумруд, — сказал Томпсон.

— Не обязательно, — Аттертон так и сяк поворачивал статуэтку в руке. — Хризопраз. Или хризоберилл. Я встречал такие фигуры, но из терракоты. Видите, какая у нее голова?