«Если», 2005 № 08 (150) - [33]

Официально их лицензируют не раньше четырнадцати и забирают на государственную службу. Говорят, что у Полыни нет правил: это, разумеется, упрощение. Никто не допустит наличия у одной из группировок сильного магика, способного в короткое время создать перевес и изменить ситуацию кардинально. Перед Полынью их, так сказать, изымают из обращения. Во всем городе мы едва ли видели оружие более мощное, чем маленькая Кароль.

Тем временем девочка, кажется, выдохлась: еще раз обошла кругом стол, села, поставила локти на стол, подперла ладонями щечки-яблочки и как будто пришла в себя.

— Вы кто, что вам надо?

Я сел, помогая себе руками. Альбин, похоже, работал сейчас на прием, а никак не на передачу.

— Они ребенка ищут. Ты не слишком устала, Кароль? Поможешь им?

С трогательным высокомерием девочка пожала плечами.

— Вещица его есть?

— Нет, — хмуро сказал Дерек, присаживаясь у стола на корточки, чтобы уравнять рост. — В том-то и затруднение, мисс.

Девочка посмотрела на Грига.

— Почему мы им помогаем в эту гадскую, придуманную ими же Полынь?

— Из вредности, — усмехнулся мастер. — Сегодня каждый может убить каждого… И никто ему не воспрепятствует, разве что по собственному желанию и на свой риск. Так вот мы — желаем. Чтоб они подавились и захлебнулись.

— Ясно. — Кароль обернулась к нам, приняв вид уникального специалиста, снисходящего к малым. — Говорите все, что про него знаете. Я буду заклинать существо, которое скажет о себе «это я, я и никто другой». Какой он расы, сколько ему лет, на какое имя откликается. Все, что делает его особенным.

— Эльф. Четырнадцать лет. Именем Люций из Дома Шиповник. Как выглядит? Ну, рискну предположить, что волосы у него светлые. Это все, что я знаю.

Прекрасное дитя сделало бровки домиком, завело глазки к потолку. Золотистый ореол вокруг нее вдруг пыхнул жаром.

— Он жив? — спросил Дерек.

— Он жив, — важно кивнула Кароль. — Существо, к которому все сказанное привязано, приняло вашу мысль, и теперь ваша мысль связана с тем, что он сам про себя думает. Сейчас, если вы пойдете и он пойдет — вас будет притягивать друг к дружке. Если вы на развилке, то выберете ту дорогу, что ведет к точке встречи. И он точно так же.

— То есть мы можем идти куда угодно? Или мы его найдем, или он нас?

Девочка поджала губы.

— Не совсем. Мальчик совсем не обязательно идет, куда хочет. Против чужой воли эта связь слишком слаба. А если он потеряет сознание, она и вовсе порвется.

— Вы хотите сказать, мисс, что его кто-то захватил?

— Этого я не знаю. Я его глазами видеть не могу.

Дерек поднялся. Мне очень не хотелось следовать его примеру: здесь, в бункере, было так спокойно и малолюдно, а до конца Полыни оставалось еще прилично времени. Смертельно уставшим выглядел и эльф, надвинувший бомжевскую вязаную шапочку низко на брови.

— Да, вот еще что. Знаете, что есть те, кому Полынь по вкусу?

— Орки, что ли?

— Может, и орки, а может — все равно кто, — с кажущимся спокойствием сказал Григ. — Я бы к другой расе их приписал — к творящим на Полыни бизнес. И объявил бы им войну.

* * *

Полынь требовала достойного завершения. Мардж и ее оруженосцы петляли по улицам без видимого смысла, веселые и пьяные, приставая то к одной толпе, то к другой. Над городом шныряли крылатые вести, пронзительными голосами выкликая сплетни. Орки сидели на тротуарах, в массе своей выдохшиеся, но довольные, хвалились сделанным и поверяли друг дружке, что они задумали на следующую Полынь. Появились и орчихи — в напяленных поверх лохмотьев платьях из разграбленных лавок, все как одна с бумажными веерами и в музейных шляпках с разноцветными перьями. Настало время светских развлечений.

Эльфы на стенах своих крепостей, вероятно, уже переводили дух. Отбились.

Люций был где-то близко. Мардж кружила, сжимая радиус поиска, и в конце концов пришла к выводу, что он где-то внутри квартала, в одном из домов. Немыслимо обыскать все, а потому она мучительно думала, как бы его вычислить.

Если кто-то его держит, значит, кому-то он нужен. Но кому и зачем?

— Мардж, а Мардж! Ну Ма-а-ардж, — ныли мальчишки. — Давай зайдем к Братцам-Поганцам, они выродка сегодня показывают.

— У меня дело есть, — отмахивалась она. — Мне не до выродка.

— Ты его просто никогда не видела! Пойдем, Мардж, ты не пожалеешь! Пара мелких монет — и ты всю жизнь помнить будешь!

— У меня денег нет.

Это их не остановило. Что такое пара мелких монет в Полынь?

— Мы за тебя заплатим. Ну хоть глазочком, Мардж! Вон афиша.

И афиша не нужна: вести со всех сторон трещали про шоу Братцев-Поганцев. Каждый, гласили они, может подойти вплотную к клётке с выродком, а после… после в цирковой яме зрителей ждут сюрпризы!

Последние радости уходящей Полыни. Такое вы будете помнить, обещали они.

Поганцы соберут в одном месте очень много народу. Может быть, что-то и выяснится за последний час.

— Ладно, — смилостивилась она. — Но только одним глазком!

Они отстояли очередь, купили билеты в будке у Сестры-Поганки и

отдали их флегматичному гоблину на входе. У него было четыре руки, которые он использовал, чтобы утихомиривать хулиганов и ловить безбилетников. Афиша на тумбе изображала детину с лысой головой и лицом, будто бы рассеченным по линии глаз, а потом склеенным, так что череп, выпуклый лоб и безволосые надбровные дуги нависли над крошечным носиком и сморщенными щечками. Могучее тело обтягивала глянцево-розовая кожица; бедра, утрированно узкие, были обернуты тряпицей, неизменно вызывавшей комментарии проходивших мимо орчих. Впрочем, не все спешили пройти мимо, некоторые задерживались полюбоваться и даже поставить выродка кое-кому в пример.