«Если», 2005 № 01 (143) - [6]

— Кофеин, — коротко бросил он, помахивая листочками.

Рэтбоун оцепенел. Правда, первый испуг скоро прошел, оставляя надежду, что шеф ничего не заметил. И все же: неужели Нормана разоблачили?

— Кофеин не действует. Выясните, почему, — буркнул шеф, сунув бумаги Норману. — За такую работу, глядишь, и Нобелевскую дадут.

Видимо, идея казалась шефу такой заманчивой, что он произнес почти законченную фразу.

Норман неохотно взял листочки и притворился, будто изучает их, пытаясь выиграть время для ответа. Страх трансформировался в истерическое веселье: Норман едва не разразился хохотом, представив лабораторию Кригеля в ореоле славы первооткрывателя лекарства… пока журналисты не пронюхают, что его же лаборатория создала саму болезнь.

Но сейчас не время мечтать. Скорее назад — к проблеме и приличествующему случаю скромному виду, а также безупречному поведению.

— Это может кое-что объяснить, — выговорил наконец Норман. — Как возникла у вас эта гипотеза?

— Проверил пульс, реакцию. Никаких изменений даже после двойной порции! Отослал чертов порошок в химическую лабораторию, и оказалось, что в нем полно кофеина. Значит, кофеин перестал действовать.

Даже едва держась на ногах, Кригель имел самодовольный вид человека, сумевшего на славу поработать мозгами и выяснить, в чем корень зла.

Смысл бумаг, зажатых в руке, наконец дошел до Нормана. Бюджетная смета нового проекта, которым предстоит заняться Норману. Но ни строчки о том, где найти время, чтобы спланировать и выполнить новую работу, руководить еще одним лаборантом и написать детальную десятистраничную заявку на получение гранта. Прежде чем Норман успел придумать наиболее безобидный способ вежливо расспросить об этом, шефа уже понесло дальше.

— Да, еще вот что. Бой стекла, — коротко бросил он, поднимая накладную. — Дорого обходится. Руди, верно? Удержите из жалованья.

Гертруда Фробишер, уже немолодая женщина, имевшая взрослых детей, решила начать новую жизнь. Вот только Норман никак не мог взять в толк, почему было необходимо начинать новую жизнь лаборанткой у Кригеля. Но так уж вышло, что теперь делать?

— Собственно говоря, — произнес Норман, — за последние полгода она разбила одну трехдолларовую реторту, что, согласитесь, намного ниже средней нормы. Особенно если учесть, что именно она моет почти всю посуду. У Руди просто блестящие способности к работе в лаборатории. Что же касается дистилляционной колонны, капиллярной установки секвенатора и контейнера для процесса клонирования, боюсь, это дело рук Дуайна.

Все это сложнейшее стеклянное оборудование стоимостью в несколько тысяч долларов пало жертвой небрежного обращения аспиранта самого Джерри Кригеля.

— Вот как? — небрежно обронил шеф. Для него было крайне выгодно иметь у себя в лаборатории аспиранта: живое доказательство того, что Кригелю небезразличны проблемы образования. Очевидно, он хорошенько взвесил сравнительные преимущества «скаутских очков»[1] и очередного финансового вливания.

По документам Дуайну Плоткину уже исполнился двадцать один год, но Норман знавал малышей, которые обставили бы его во всем, что касалось серьезного отношения к делу. Судя по курсовой работе, Дуайн Плоткин был гением. Но гений носил спортивные штаны, обтрепанные, надетые одна поверх другой футболки и, по мнению Нормана, был первым растяпой во всех трех округах. К тому же именно Норману приходилось руководить Плоткиным, поскольку, естественно, на долю шефа приходилась настоящая работа.

— В таком случае это входит в траты на обучение, — немного подумав, заявил Кригель. — Попросите Джун занести их в соответствующую графу. Из моих грантов на это и пенни не уйдет!

В селекторе что-то затрещало, и послышался мелодичный голос Джун:

— Разыскивается доктор Рэтбоун. В кабинет принесли посылку. Доктор Рэтбоун, в кабинет, пожалуйста.

Ну вот опять! Кажется, это будет продолжаться вечно!

До кабинета Норман не дошел. Из лаборатории по другую сторону холла донесся отчаянный вопль Руди:

— Дуайн!

Норман поспешил на крики, с тревогой прислушиваясь к голосу Руди, успевшему подняться еще на октаву, то есть до таких высот, которым позавидовали бы многие оперные певицы.

— Какого черта ты вытворяешь? Да понимаешь ли ты, сколько усилий, расходов, времени…

В дверях лаборатории Норман оцепенел.

Сотни крохотных пластиковых пузырьков с образцами мирно оттаивали на лабораторном столе — рядом со сверхмощной морозилкой. Дуайн с головой залез в нее и энергично рылся на полках в поисках неизвестно чего, переворачивая все вверх дном и упрямо бормоча себе под нос:

— Ну должен же я найти, верно? Джерри требует принести срочно, значит, должен же я найти, правда? Это где-то здесь, так что не волнуйтесь, еще секунда, и все отыщется.

А тем временем температура в морозилке поднималась: минус 80, 75, 70, 65 градусов по Цельсию… вот-вот раздастся вой сирены, такой оглушительный, что его не столько слышишь, сколько ощущаешь всем существом!

— ЗАКРОЙ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ! — прогремел Норман.

Из морозилки появилась голова Дуайна. Гений с видом утомленного превосходства оглядел присутствующих.

Норман со злостью толкнул дверь морозилки, рискуя пришибить парня.