«Если», 2004 № 08 (138) - [30]

Пакетик, подумал Збышек. Отец меня разбудил и препроводил своим следом.

Трачук продолжал:

— Ему так хотелось понять замысел Творца, хотя бы общий контур его намерений. А кто как не люди, сотворенные по образу и подобию Божьему, могли дать ему лучший ответ? Поэтому его так мучило, являемся мы по своей натуре добрыми или злыми? — он вздохнул. — Ян увлекался психологией преступления, ты об этом слышал?

Очередной трамвай зазвонил за окнами с толстыми стеклами.

— Безусловно, это была тема еще его докторской диссертации.

Трачук подождал, пока на улице не стихнут голоса людей.

— Преступления, правонарушители, кто, как, для чего. А еще случаи проявления героизма, жертвенности, доброты. Тысячи фактов: исследования настолько тщательные, что даже страшно становится. С самого начала было видно, что это не обычная страсть ученого. Скорее, мания, безумие, желание заглянуть людям в душу.

Разглядывая край рюмки, Збышек повернул ее в пальцах. Вспомнились слова мамы, доброй и терпеливой: «Я уже больше не могу этого выносить, ты болен». И лицо отца, мгновенно окаменевшее, словно он неожиданно услышал о себе правду. Збышек никогда не забудет, как они сидели в полумраке, пытаясь в последний раз наладить семейную жизнь, давшую трещину.

Он тогда тихо выскользнул в коридор и пошел в свою комнату просить Бога о помощи. Он никогда так и не узнал, был ли услышан. Родители не развелись, но месяц спустя отец снял комнату в городе. И так было уже до самого конца.

— Мне кажется, я знаю, о чем вы говорите, — сказал он тихо.

Черты лица Трачука показались ему странно расплывшимися.

— Вот что я хочу спросить… — Збышек глубоко вздохнул. — Вы следили за таксистом?

Судя по выражению лица, Трачук чувствовал себя не очень удобно.

— Только раз, после того как обзавелся пленкой… — он замолчал, но немного погодя продолжил: — Мы сняли наблюдение и никогда более не тестировали людей. Пленку сохранили… как предупреждение. Она была среди вещей, которые Ян не хотел держать дома. Я тебе ее послал, однако сейчас, думаю…

— Я ее уничтожил, — признался Збышек.

— Правильно. Так будет лучше, — Трачук прикрыл глаза. — А потом было происшествие. Отказали тормоза в автобусе, которым твой отец возвращался с конференции. Дорога как раз вилась вниз серпантином.

— Помню. Шоферу удалось сделать несколько витков, прежде чем он свалился в кювет, но уже внизу. — Збышек поднял взгляд. — Но это не все. Правда?

Трачук покачал головой.

— Ян был буквально одной ногой в гробу. Однако в тот момент он вспомнил часть забытого видения. Ему стало ясно, что послезавтра наш мир перестанет существовать. Проклятье, не могу…

Он открыл ящик и налил себе. Немного алкоголя попало на стол.

— Не понимаю, — Збышек почувствовал, как губы его деревенеют. — Атомная война? Космическая катастрофа?

— Ничего подобного, — Трачук снова покачал головой. — Попросту наша действительность прекратится. Конец. Ян сказал, что это выглядело так, словно кто-то ножницами отрезал кусок кинопленки. Он не знал, почему, но центром катастрофы будет пещера, и дело не обойдется без вмешательства Рафала.

— Он ее породит?

— Неизвестно. Ян говорил, что во время той безумной езды в автобусе катастрофа только померещилась.

— Вы пытались с ним поговорить?

— С Рафалом? Да. Он засмеялся, как идиот, и объявил, что, как только получит в аренду форт, ни одного из нас туда не пустят. Когда мы стали описывать ему видение вселенской гибели, он даже не дослушал нас до конца. Сказал, что это склеротические бредни. В общем, он держался так, будто нас ничто никогда не связывало. Ты хорошо себя чувствуешь?

У Збышека уже некоторое время стучало в висках. И он с облегчением увидел, что Трачук открывает окно.

— Папа, — глубоко вздохнув, промолвил он, — решил повторить ситуацию с автобусом, правда? Только так, как временами любил, с театральными эффектами…

Приятель отца застыл на фоне панорамы города. Глядя на улицу, он сказал:

— Да, спектакль. Вот только в этот раз он не оставил себе ни одного шанса. Он тебя любил и поэтому сделал все, чтобы ты не узнал о пещере. Видишь ли…

Трачук повернулся к Збышеку, и тот увидел, что в его глазах стоят слезы.

— Кроме снов, у Яна всю жизнь были проблески воспоминаний о жизни в других, параллельных мирах. Он узнавал лица людей, которых до этого никогда не видел. Знал подробности их жизни, факты, к которым не имел доступа. Более того, временами он знал, к чему приведут некоторые поступки. Не значит ли это, что наш мир окружен множеством ответвлений альтернативной истории? Трудно сказать. В фантастике как будто об этом давно пишут. Кто-то даже создал научную теорию.

— Эверетт, — Збышек проглотил слюну. — Вселенная, неустанно развиваясь, в момент важного выбора раздваивается. Я слышал об этом от отца, когда мы обсуждали рассказы Борхеса.

— Видишь, самый сильный из проблесков до тебя дошел. Твой отец знал, что когда-то — в прошлом, будущем или в иной действительности — он раскрыл эту тайну, а ты исчез, — Трачук вздрогнул, будто от окна пахнуло холодом. — Ян не знал подробностей, однако был уверен: тебя уничтожили. Однако он писал для тебя дневник. Вопреки рассудку. Думаю, что даже не на всякий случай, а как замену общению. Теперь ты его получишь вместе со всем прочим, — он вздохнул. — Досадно, что так поздно.