«Если», 2003 № 06 - [100]

Но чтобы вступить в Ледяной круг, Арвен должен жениться на принцессе Астин, и вот тут-то разыгрываются психологические коллизии, в которых есть место и комедии, и драме. Вписанные в динамичный сюжет, Арвен и Астин то и дело спасают друг друга, сражаются, интригуют, ссорятся и мирятся. Однако всерьез переживать за них трудно — с самого начала ясно, что все враги будут разбиты, победа окажется за нами, и вообще грянет хэппи-энд.

Книга сделана профессионально — хороший язык, грамотно выстроенная композиция. Она найдет своего читателя, поскольку является сплавом традиционной героической фэнтези и женского романа. Однако для Ольги Елисеевой, автора «Сокола на запястье» и «Деренуара — моря света», новый роман, скорее, отступление. Елисеева, несомненно, умеет писать куда глубже, сложнее — ив психологическом, и в метафизическом плане.

Хочется верить, что в следующих своих книгах Елисеева не разочарует взыскательного читателя, и книги эти не захотят вписываться в стандартные фэнтезийные схемы.

Виталий Каплан

Александр ЗЕРКАЛОВ

ЕВАНГЕЛИЕ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

Москва: Текст, 2003. — 189 с.

________________________________________________________________________

А. Зеркалов — литературоведческий псевдоним Александра Мирера, знаменитого фантаста и критика. Издательство «Текст», в котором А. Мирер работал последние годы жизни, наконец выпустило лучшую литературоведческую работу писателя, впервые увидевшую свет в 1988 году в США.

«Евангелие…» можно назвать филологическим детективом, читатель которого с первых страниц ощущает, что оказался в компании благожелательного, высокообразованного и тактичного собеседника.

Монография посвящена исследованию той части «Мастера и Маргариты», которую сам Булгаков называл «роман о Понтии Пилате». Почему так важны и значимы ершалаимские главы книги и какова их роль в структуре романа? Почему действие, начавшись в Москве, четырежды перебивается этими главами? Почему такой разительный контраст между московскими и ершалаимскими главами: в первом случае перед нами сказочность, буффонада, тогда как во втором — реалистичность, стилистическая сдержанность? Вопросов много, и центр их один — этико-религиозная концепция романа. Роман о Пилате рассматривается через призму обширного корпуса первоисточников, к которым обращался Булгаков: Евангелие, Талмуд, труды древних историков и более поздних авторов. Исследователь реконструирует метод, использованный писателем: скрупулезно-точное воспроизведение исторических деталей. Зеркалов демонстрирует, что благодаря «безупречным деталям» происходит «нагнетание достоверности» изображаемого — равно как и повышается фантастичность, притчевость всего повествования. Отдельные сюжетные ходы, ювелирно анализируемые в книге, предстают совсем в ином свете, чем при обычном, традиционном чтении, обретают историческую и эстетическую многомерность.

Книга А. Зеркалова лишена однозначности; автор, в отличие от многих историков литературы, не стремится к каким-то заранее сформулированным выводам. Его цель — поиск истины, но не абсолютной, а ведущей к новым горизонтам познания.

Владимир Гопман

Мария Галина, Виталий Каплан В ПОИСКАХ ЧУДА

В последнее время в отечественной фантастике возникло новое, хотя, в общем-то, вполне предсказуемое событие — на книжных прилавках появились сочинения религиозно-христианской тематики. Поскольку наша фантастика, в отличие от классической русской литературы, по известным причинам не имеет традиционных образцов этой темы, то понимание самой проблематики нового направления очень индивидуально. Отношение читателей — тем паче. Попытаемся в рубрике «Диалог» вместе с критиками и писателями разобраться в этом литературном явлении.

________________________________________________________________________

Мария Галина: Появление фантастики на религиозную тему приобретает сейчас столь массовый характер, что уже можно даже выделить отдельные «поднаправления»: мистико-исторический роман (Андрей Валентинов, Елена Хаецкая, Ольга Елисеева); «теологическая космоопера» (из последних назову «Спектр» Сергея Лукьяненко); даже «мистический технобоевик» («Полдень сегодняшней ночи» Дмитрия Володихина). И наконец, «альтернативная теология». Только за прошлый год вышли «Золотое солнце» Дмитрия Володихина и Наталии Мазовой, ваши «Круги в пустоте», «Мстящие бесстрастно» Натальи Некрасовой… Хотя первой ласточкой были, пожалуй, давние «Холодные берега» Сергея Лукьяненко.

Виталий Каплан: Все-таки Валентинов был раньше. «Дезертир» — 97-й год, «Овернский клирик» — 98-й. «Небеса ликуют» — видимо, самый характерный для него роман — вышел в 99-м году.

Возможно, следовало бы коснуться термина, введенного Д. Володихиным, «сакральная фантастика». Мне он представляется не слишком удачным. Во-первых, дословно получается «священная фантастика», что неявно заключает в себе претензию на боговдохновенность. Во-вторых, отсутствует четкий критерий жанра, фактически сюда зачисляется всё, что использует мистику не только в качестве художественного приема. Может, лучше подошло бы выражение «теоцентричная фантастика»?