«Если», 2000 № 09 - [17]

Джеффри Фосетт сидел на вышке и пил чай с другом-авиадиспетчером. Выдалась редкая свободная минутка, пока техники из палубной команды поднимали из трюма на лифте его «меч-рыбу». У лейтенанта были прямые волосы песочного цвета и аристократичные черты лица, если не считать чуть вздернутого носа. Репутация у него была геройская: он прославился тем, что всегда всаживал торпеды прямиком в кормовую часть вражеского корабля — как он сам говорил, «в хвостовое оперение». Нехитрый логический зигзаг — и оперение превратилось в Перышко.

Диспетчер Джек Шепард так грохнул чашкой о блюдце, что оно чуть не треснуло. Указывая на волны у правого борта, он сказал:

— Что за чертовщина?

Схватив бинокль, он вгляделся в «чертовщину», почесал в черной курчавой голове, еще раз приставил к глазам окуляры.

— Невероятно! Полюбуйся сам. — И он протянул бинокль летчику. Перышко настроил бинокль и стал переводить его с одного пенного гребня на другой. Здесь, в нескольких сотнях миль от испанских берегов, постоянно штормило. Через пару минут он нахмурился. Что за темное пятно среди пены? И почему оно так странно движется? Голова, уши, даже, черт возьми, кончик хвоста — и все это посреди серо-зеленой Атлантики!

— Кошка, будь я неладен! — Летчик отдал диспетчеру бинокль. — Не иначе, свалилась с пассажирского корабля. У тебя не найдется шлема? На таком ветру без шлема никак.

— Ты что задумал, Перышко? — Шепард покосился на биплан, показавшийся в люке посреди палубы. — Твое корыто вот-вот будет готово к взлету.

— К черту! — огрызнулся Перышко. Он уже спускался вниз по стальной винтовой лестнице. — Никуда не денется. Сперва надо выудить эту кошку из воды. Нельзя, чтобы она утонула!

Он поднял воротник теплой куртки и, с трудом сопротивляясь ветру, двинулся по палубе к борту. При такой болтанке мудрено было удержаться на ногах. Не обращая внимания на яростно машущих ему техников. Перышко добрался до носа, освободил из держателя спасательный круг и бросил его туда, где в последний раз заметил тонущую кошку.

За спиной у Перышка раздались шаги. Он узнал походку хромого Паттерсона, своего стрелка.

— Ты что, перепил? — спросил стрелок скрипучим от виски и курева голосом. — Что-то я не вижу человека за бортом.

— Там не человек, а кошка. — Перышко нахмурился и загородил ладонью глаза от солнца. — Видишь?

— Совсем свихнулся! Если опоздаешь с разведывательным вылетом, старик оставит от тебя мокрое место.

Джеффри Фосетт вглядывался в пену, чувствуя себя набитым дураком. Невыполнение приказа из-за какой-то кошки, тем более в военное время, когда под угрозой человеческие жизни? Да и видел ли он эту кошку?

Белый спасательный круг взлетал на высокие волны и проваливался в глубокие расселины. К кругу приближалось темное пятнышко. Происходило это невообразимо медленно, но Перышко испытал приступ не подобающего военному человеку веселья. Животное выжило в холодной воде Северной Атлантики, что само по себе чудо… Вот оно подплыло к кругу, вот забирается на него…

Летчик стал медленно тянуть за веревку, подводя круг к борту. Кошку могло в любой момент смахнуть с круга волной. Наконец круг пополз вверх по борту. На нем, глубоко вонзив когти в белую пробку, висело спасенное существо.

Перышко дотянулся до круга и втащил его на палубу. На лейтенанта глянули золотые, как старинные монеты, глаза. Он попробовал отодрать кошачьи лапы от круга, но промокшее животное сопротивлялось, глухо рыча.

— Вот и вся благодарность, — прокомментировал ворчун Паттерсон. — Береги лицо — как бы не оцарапала!

— Попробуй оцарапай меня — живо очутишься за бортом, — пригрозил Перышко кошке и достал нож. Перерезав веревку, он понес круг по палубе, как поднос с редкостным блюдом.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросил Паттерсон, ковыляя за ним следом.

— Отдам старине Шепарду, а то он заскучал у себя на башне. Когда мы улетаем, он там дуреет от безделья. Пусть отдерет нашу подружку от спасательного круга и восстановит ей силенки чаем с печеньем.

Палубные рупоры издали хрип, перекрывший крики техников и рев прогревающихся моторов.

— Экипажи, внимание! Все взлеты отменяются. Повторяю, отмена плановых воздушных операций по приказу военного министерства. Общий отбой до следующих распоряжений!

Рупоры дружно кашлянули и смолкли. Палубный персонал и летчики непонимающе переглянулись.

— Отмена операций? — Паттерсон, как и все остальные, не поверил своим ушам. — Что случилось? Может, кончилась эта чертова война?

— Держи карман шире, — пробурчал Мэттьюс, выпачканный с ног до головы механик с морковными волосами и веснушками по всему лицу. — Нацистское вторжение, вот что это такое! Немецкие подводные лодки в Темзе, свастика над зданием парламента!.. Если бы это произошло, я бы не удивился.

— Сомнительно, — покачал головой Перышко. — Скорее, дело в немецком корабле, о котором мы слышали по радио.

— Ты о гадине, названной в честь этого пруссака, Отто фон… Как его там?

— «Бисмарк», — прокуренно прохрипел Паттерсон. — Нет, он нам не опасен. Вы что, забыли, что у нас есть «Худ»?

К Перышку подошли несколько человек, чтобы посмотреть на спасенное существо.