«Если», 2000 № 08 - [88]

А. Ройфе: А в какой области искать-то? Не обязательно же в социальной!

А. Столяров: Где искать — это и есть работа. Для автора и для мира фантастики в целом.

С. Дяченко: Журнал «Если» тоже предпринял такую попытку. Я говорю о цикле очерков «История будущего»…

А. Столяров: «История будущего» — это вовсе не предсказание. Интересно не то, какое открытие будет сделано, но — что станут считать хорошим, а что плохим. А вот об этом никто не говорит. Совсем недавно (исторически недавно) рабство считалось нормальным явлением. И только в последние десятилетия уяснили, что это нечто ужасное, нечто патологическое… Осознание некоторых аномалий требует громадного исторического времени.

О. Дивов: У меня вызвали неожиданное отторжение слова Евгения Лукина о том, что он видит, как изменилась мораль. Нет у меня такого ощущения. Просто общественное осуждение ослабло…

С. Синякин: Мораль изменилась полностью! Вы посмотрите, какая литература лежит на книжных лотках. «Я — вор в законе». Вот новая мораль! Ее насаждают романы Шитова, Воронина, других…

О. Дивов: Если бы у Воронина с Шитовым была возможность, они и 30 лет назад то же самое писали бы.

А. Столяров: Но любопытная вещь! Бандит, который убивал, грабил и разбогател, вовсе не хочет, чтобы его считали бандитом. И тем более не хочет, чтобы его дети считались бандитами. Он пытается из этой среды выскрестись. Значит, в неявном виде моральная вертикаль существует.

С. Дяченко: Вы говорите об этом на фоне XX века и 1917 года, который так, казалось бы, перевернул нашу мораль, что дальше некуда. И все равно за этим были, скажем, 60-е со всплеском глубинной морали. Мораль — вечная категория. Всегда найдутся люди, которые будут ее исповедовать. Вот для меня надежда — это наши дети и внуки, которые все равно понесут с собой классическую мораль.

А. Новиков: Что ж, поглядим. Ждать-то недолго: лет через десять вырастут те, кому сейчас исполнилось десять. И они начнут писать, но будут писать совершенно по-другому. Потому что они растут сегодня, на новых идеалах, в новой обстановке. И когда пойдет волна написанных ими текстов, тогда мы и увидим, какая у общества окажется мораль.

А. Ройфе: А растут они на книгах Ника Перумова, в которых Свет и Тьма — одно и то же. Растут на книгах, где положительными персонажами выведены бандиты.

Е. Лукин: Ну, это из фольклора еще идет. Стенька Разин, Робин Гуд… Я хотел бы процитировать своего родственника, замечательного человека, я с него Миньку Бударина писал. Он мне буквально на днях выдает следующую фразу: ты понимаешь, надоела вся эта чернуха, положительного героя хочется. Ну, пусть не идеал, бывает, что какому-то мерзавцу глаза выколет, уши отрежет, но сам-то по себе мужик хороший. Да на подобных персонажах вся мировая литература держится. Кто такой Д’Артаньян? Насильник, убийца, изменник родины!

А. Столяров: Опять смешение понятий. Во времена Д’Артаньяна убийство считалось честью, если оно было освящено ритуалом. Простое убийство осуждалось.

А. Новиков: Классический ковбойский вариант. У тебя пистолет — я могу тебя пристрелить. Но если я убиваю невооруженного, меня тут же берут и вешают. Вот в чем разница.

Е. Лукин: Искаженная мораль существовала всегда. Прекрасный момент есть в «Преступлении и наказании», когда идет убивший старушку Родион, на углу стоят проститутки, и одна говорит: «Кавалер, подари что-нибудь». Тот, совершенно не думая, достает из кармана всю мелочь, которая у него была, отдает и, уходя, слышит голос какой-то уже матерой: «Принять от мужчины подарок бесплатно, я бы со стыда сгорела». Тоже ведь мораль.

С. Дяченко: Разрешите привести конкретный пример. Несколько дней назад на Украине был запуск учебной ракеты. В кадрах хроники показывают, как солдаты производят запуск и генерал им тут же вручает именные часы за отличное выполнение задания. В это время в Броварах под Киевом в девятиэтажном доме раздается взрыв. И ушлые журналисты тут же выдвигают версию, что та ракета попала в этот дом и прошила его, как игла. Не дойдя до первого этажа, где было управление нашей госбезопасности. Три дня вся Украина думала, будто это террористический акт. Министерство обороны все отрицало. Но когда на крыше дома нашли обломок стабилизатора с маркировкой ракеты, деваться стало некуда. И вот выступление нашего министра обороны. Кто виноват? Люди, которые жили в доме. То есть такой театр абсурда! Такая фантастика! И что за мораль у нашего общества, которое тихо-спокойно это дело переварило!

Е. Лукин: Я недавно перечитал ранние рассказы, которые мы с Любовью Лукиной писали, и обратил внимание, что суть их — это взятие действительности на абордаж. Ах, ты вот так с нами, а мы тебе сейчас дадим фантастическую «вводную», и ты у нас наизнанку вывернешься и предстанешь такой, какая ты есть на самом деле. Затем наступил 1991 год, и необходимость в фантастической «вводной» отпала. Действительность за окном начала выворачиваться наизнанку сама по себе. Я пришел к выводу, что живу в фантастическом мире, в абсурдном мире. Но с тех пор успела народиться масса народу, для которой этот мир абсурдным не был.