«Если», 1998 № 11-12 - [89]

Программа повиновалась. Сидя на тренажере и кряхтя от натуги, Тони, как мог, отвечал на сообщения:

«Внимание, приземляется группа охотников».

«Да. Конечно, я все время о тебе думаю».

«Отвяжись».

«В девять утра, самое раннее».

«Мы вам перезвоним».

«Черт! Хорошо, хорошо, я этим займусь».

Когда это ему окончательно надоело, он распорядился:

— Уничтожь все, что поступило больше сорока часов назад. Остальное сохрани.

Потом Тони слез с тренажера, долил в капельницу раствора глюкозы и любовно положил на колени клавиатуру. Его так и подмывало войти в ВЕРОНУ, но вместо этого пальцы набрали: ОХОТА НА ДРАКОНОВ.

В тот же миг Тони очутился снаружи, у основания Луча, а его инфракрасные линзы были устремлены на лежащий далеко внизу Фрипорт. Здания излучали мягкий свет, а высокотемпературные потоки воздуха преобразовывались мощными фильтрами в ослепительно яркие полосы. Луч устремлялся ввысь, пронизывая сумеречное небо. Он соединял Фрипорт со станцией «Парадиз», вращавшейся по геосинхронной орбите. Бесконечный Луч отбрасывал неяркую тень на поверхность туманной равнины — она имела вид темной, узкой, как лезвие бритвы, полоски, тянувшейся в направлении Ночной Стороны.

Было раннее утро. Просперо только что выбрался из туманной дымки, застилавшей равнину. Начинался новый длинный-предлинный день. Здесь, в Сумеречном Поясе, всегда был рассвет или закат. Ариель неизменно был повернут к своему солнцу, Просперо, одной и той же стороной, а либрация его орбиты создавала слабое подобие смены дня и ночи: долгое прохладное утро постепенно переходило в туманные сумерки. Просперо никогда не поднимался высоко над горизонтом и никогда не скрывался за ним.

На «Парадиз» прибыл трансгалактический лайнер. Толпа туристов, наряженных в парики из блестящей мишуры и колпаки с желтыми помпонами, хлынула вниз по трапу. Они смеялись, шутили и мешали друг другу. Тони был не в настроении разглядывать богатых идиотов и прохлаждаться без дела. А уж он-то мог бы кое-что сделать. В данный момент он на своих дюралюминиевых ногах возвышался над толпой, словно башня, а его металлическим рукам — четырем рукам — ничего не стоило сгрести всех этих людишек в одну большую кучу и размозжить им головы. Он бы даже не вспотел, потому что металлопластик не потеет.

Но у него было занятие получше. Получше, потому что за него платили. Если бы за него не платили, он бы давно стер всю программу «Фрипорт» и отправился бы прямиком в Верону. Тони снял инфракрасные фильтры. В последний раз он управлял телом киборга во время охоты на Ночной Стороне. А здесь фильтры были не нужны.

Тем временем появились Али, Джокер и Док. Они тоже были трехметрового роста, с телами из металлопластика. Только Али был на голову ниже, потому что он без всякого почтения нес свой блестящий череп под мышкой. Эта голова в шлеме с антенной радара, приемниками звуковых сигналов и бинокулярными линзами взглянула на Тони снизу вверх.

— Сражайся, если ты мужчина, — угрожающе проговорила она. Микрофон в точности воспроизвел тембр голоса и интонацию Благородного Пса.

Тони с удивлением уставился на говорящую голову.

— Или мы превратим тебя в мясо для червей, — добавил Джокер.

— Отстаньте от меня со своим Шекспиром! — взревел Тони. В Вероне он бы содрал шкуру со всех троих. Киборги разразились хохотом. Смех Али доносился у него из-под мышки. Он нахлобучил голову на плечи и, все еще смеясь, привинтил ее на место.

— Пришлось тебя вытаскивать.

— Но почему именно в тот момент? Когда я был так близок к цели. — Он поднял верхнюю левую руку, разведя два тяжелых бронированных пальца не более чем на микрон.

— Тем больше у тебя причин туда вернуться. — Улыбка Али вызывала в памяти вид бульдозера спереди. Как будто Тони нуждался в причинах. Как и любой из них. Ведь у каждого из троих была своя «Верона». Поэтому они так веселились, «вытащив» Тони.

Слабый ультразвуковой сигнал предупредил их о том, что их капсула прибыла с «Парадиза». Люк у подножия Луча начал извергать багаж. Кожаные антигравитационные мешки ручной работы. Умопомрачительные голографические камеры. Палатки. Очки для ночного видения и замороженные деликатесы. Автоматический бар и серебряный чайный сервиз. И еще кучу всяческого барахла, которого хватило бы для основания небольшой колонии.

Портовые рабочие, одетые в темно-зеленые, полосатые, как кара-мель, комбинезоны, налетели на гору вещей и быстро, хотя и без воодушевления, стали грузить их на грависани. На них были электронные кандалы и шоковые ошейники. Наркоманы, бродяги, растратчики, морально опустившиеся люди трудились на государство, отрабатывая свой долг перед обществом.

Потом появился охотничий отряд. Сначала клиент, чрезвычайно преуспевающий и уверенный в себе, которого с боков прикрывали два телохранителя-супершимпа. У него была квадратная лысая голова, оттопыренные уши, поросячьи глазки, багровые щеки, а также несколько подбородков при полном отсутствии шеи. Отделанный кружевом пунцовый камзол и двуцветные кюлоты придавали ему нелепо гротескный вид — он напоминал Квазимодо в клоунском наряде. Человеку, который мог бы без труда прибегнуть к услугам биоскульптора, но предпочел остаться таким уродом, было явно наплевать на то, что о нем думают окружающие, люди эпохи искусственной красоты. Люди должны были принимать его таким, как есть. И походка у него была под стать внешности: он тяжело и решительно двигался вперед, глядя прямо перед собой. Он не обращал ни малейшего внимания на царившую вокруг него суету и разговаривал по радиотелефону с кем-то, кто находился на орбите.