«Если», 1997 № 11 - [57]

Иди спустилась по лестнице и разбудила Хаоса.

— Супа хочешь? — спросила она.

Он кивнул.

Она принесла в гостиную тарелку супа, потом уселась на противоположный край дивана и смотрела, как он ест.

— Ты откуда? — спросила она, помолчав.

— Ну… Вообще-то, думаю, отсюда, из Калифорнии. Но жил в Вайоминге. Трудно вспомнить.

Женщина поспешно кивнула. Она знала, что он имеет в виду.

— Значит, ты здесь из-за этого? Чтобы выяснить?

— Может быть. Но прежде всего надо было убраться… Городишко тот — сущее болото.

— А что, в других местах — по-другому? — Иди чувствовала, что ему не по себе от ее расспросов, но ничего не могла поделать с разыгравшимся любопытством.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Да. Совсем по-другому.

— Я подозревала. — На самом деле она вовсе не была в этом уверена. — Но тут моя жизнь. Приходится терпеть.

— Да.

— Если останешься… — Господи, что она говорит! — Кули тебе всякой чепухи нагородил про мое невезение.

— Плевать я хотел на твое невезение. — Он улыбнулся.

Она положила ноги на диван и глубоко вздохнула. Этого-то она и боялась, и желала: услышать, что кому-то наплевать на ее невезение. Он, Хаос, противоядие, свежая струя, новая картина мира, хотя бы отчасти опровергающая бессмысленную и жуткую версию Кули.

— А Мелинда? — спросила Иди. — Она…

— Просто путешествует со мной. Сбежала от родителей.

— Да нет, я про ее мех.

Теперь на его лице отразилась растерянность.

— Но ведь была война, — тихо произнес он. — В Вайоминге очень многое изменилось.

— Война?

— Все помнят какое-то бедствие. Но в разных местах оно выглядело по-разному.

— Почему?

— Не знаю. Люди объясняют по-разному. Как эти, из телепередачи…

— Президент Кентман и правительство.

— Да.

— Я их ненавижу. — Размышляя о войне, она придвинулась к Хаосу. Неужели где-то может быть еще хуже, чем здесь? Еще меньше сходства с прежней жизнью? Может, ей на самом деле повезло. — Но ведь ты, — она уже держала его руку, — убежал. Убрался. Почему бы тебе не остаться?

Что плохого в том, что он (Хаос, напомнила она себе, хотя еще ни разу не произнесла вслух этого имени) ей нравится? Он кого-то ей напоминает. И у него симпатичные глаза.

— Хаос, — проговорила она. И еще раз: — Хаос.

Он не ответил. Зато прильнул к ее губам.

— Так что же?

Он снова поцеловал ее. Она осторожно взяла с его колен пустую тарелку и опустила на пол.

— Я уже давно…

— Что, неужели — как с пивом?

— Нет, я в том смысле… Я неловкий.

— Я потерплю.

— Ага. — Он рассмеялся, и ей это понравилось. — Хорошо.

— Если только ты не устал…

— Не устал.

Они поцеловались, а чуть позже он задрал ей блузку и лифчик, обнажив нежное полушарие. Иди, придвинувшись к Хаосу, подняла на нем рубашку, чтобы прижаться к его груди. Хаос накинулся на нее с излишней горячностью, словно пытался скрыть за этим свою растерянность.

* * *

Той ночью она спала в объятиях Хаоса и увидела его во сне. «Так скоро», — подумала она по пробуждении. Во сне она ревновала. Он жил с женщиной в доме между лесом и озером. По-настоящему жил, а не просто вселился на несколько дней. Дом ему принадлежал, это угадывалось по тому, как он касался разных вещей, своего имущества. Очень странно. Днем он бросил на трассе свою машину, забрел в дом Иди и открыл ее холодильник; днем он нисколько не походил на человека, привыкшего владеть имуществом. Иди ревновала Хаоса к дому, а не только к незнакомой красивой женщине. Она ревновала еще и к покою леса, к одиночеству. Никаких детей. Только деревья и вода. Утром, обдумав сон, она покраснела от стыда.

ГЛАВА 8

Места на диване рядом с Иди было маловато, поэтому на заре он поднялся на второй этаж и уснул возле Мелинды на двуспальной кровати. А когда проснулся от шума в кухне, увидел, что в комнате один.

Спустился по лестнице — Иди, Рэй, Дэйв и Мелинда завтракали без него. Иди быстро встала, наполнила овсяной кашей еще одну тарелку и поставила перед свободным стулом. Хаос сел. Иди нервно улыбнулась, Мелинда сверкнула глазами.

После завтрака Рэй и Дэйв увели Мелинду во двор. Иди стояла у раковины, мыла посуду.

— Еды в доме маловато, — произнесла она с досадой, не поворачиваясь к нему. — Я хочу сказать, что теперь вы с Мелиндой…

Иди выронила тарелку, та грянулась об пол и разбилась. Как назло, куда-то пропала швабра.

— В таком беспорядке дома оставляют, ужас…

Хаос понял, что она ждет его отклика. Подошел, нежно положил руку ей на талию. Лишь такое прикосновение, на его взгляд, не было нарочитым или дерзким. Она сразу притихла, забыв об осколках под ногами.

— Мне ночью понравилось, — она удивила его своей прямотой.

— И мне.

— Я забыла и этот город, и Йана, и всю чепуху насчет везения.

— Вот и хорошо. — Он не знал, стоит ли говорить, что ему было хорошо по другой причине, — ведь он-то как раз вспомнил. А до минувшей ночи он не знал, занимался ли когда-нибудь любовью с настоящей женщиной. Даже сексуальные фантазии были расплывчаты, пока не пришла серия снов о Гвен. И вдруг — все это…

«Я не собирался путать друг с другом Иди и Гвен, — сказал он себе. — Но, быть может, сны о Гвен разбудили мое желание к Иди, помогли вспомнить, что это такое: быть с женщиной».

Он боялся заходить в осмыслении еще дальше. Вдруг Иди уловит его смущение и отстранится.