«Если», 1995 № 08 - [149]

Добро и Зло, существующие извечно рядом, — великие философские категории. Но с точки зрения биологии, эволюционной генетики, оценок «хорошо» или «плохо» быть не может. Есть понятие нормы, адаптации, того, что, как говорят ученые, проходит сквозь сито отбора. А, скажем, отбор могут проходить и закрепляться разные признаки, которые относимы к категориям и Добра, и Зла. Так агрессивность, хищность — она должна была закрепиться в процессе отбора, иначе на ранних этапах эволюции человечество просто не выжило бы. Но с тех давних времен начинаются и ассоциация, взаимопомощь еще допервобытных наших предков. Значит, складываются зачатки этики. На определенном этапе эволюции «понято», что семьей не выживешь, это не проходило отбор. Так формируется стадо, в котором складывается своя, весьма жесткая, иерархия власти, отношений. Но пища, которую не добудешь без физической силы, «клыков и когтей». Но, оказывается, выжить невозможно и без взаимопомощи, сочувствия, заботы о потомстве. Добро и перемешиваются в человеке. Замечательный отечественный ученый нашего времени, с позиций эволюционной генетики рассматривая этику, Владимир Павлович Эфроимсон сформулирует этот парадокс эволюции. Самый жестокий, безнравственный и аморальный механизм из всех существовавших на 3eмле — естественный отбор — породил и сохранил инстинкты величайшей нравственной силы.

К сожалению, с учением Дарвина случилось то же, что со многими другими, столь же великими учениями, которые объясняли человека, тем более что эволюционизм — наука во многом описательная, это не математика или физика. Отсюда причина для субъективизма последователи, которые могут идею огрубить или вовсе исказить, приспосабливая под собственную концепцию.

Нечто подобное случилось и с учением Дарвина. Его последователи не были склонны к тонкому, «метафизическому» пониманию идеи борьбы за существование, напротив, она возведена в принцип, закон всей психологии, которому, следовательно должен подчиниться и человек. Один из признанных представителей эволюционной теории Гексли уподобил животный мир природы арене гладиаторов. Ясно, чем заканчивают подобные сражения.

ВОССТАНАВЛИВАЯ ПРИОРИТЕТЫ

Первым признал взаимную параллель между законом природы и главным фактором эволюции русский последователь Дарвина, известный зоолог, в свое время декан Петербургско университета, профессор К. Ф. Кесслер. Эту идею он сформулировал в речи, которую произнес на съезде российских естествоиспытателей в 1880 году. Закончил ученый такими словами: «…не отрицаю борьбы за существование, но только утверждаю, что агрессивному развитию… человечества не столько содействует взаимная борьба, сколько взаимная помощь…» Для своего времени мысль эта была революционной, однако речь, напечатанная только на русском языке, осталась не известна мировой науке. Тем более что через несколько месяцев после ее произнесения ученый скончался.

Идея была подхвачена русскими естествоиспытателями Н. А. Северцовым и прежде всего Петром Алексеевичем Кропоткиным, который довел идею до уровня концепции, теории. Основы ее изложены в труде Кропоткина «Взаимная помощь как фактор эволюции», увидевшем свет в 1907 году. На этот раз «поправка к теории Дарвина», сделанная русским ученым, была замечена в мире, работа переведена на несколько языков, Кропоткин был избран членом Британской научной ассоциации за выдающиеся географическое и другие открытия. Взаимная помощь провозглашена законом природы, что доказывается автором на большом материале, в том числе и касающемся «общественной жизни млекопитающих» (выражение Кропоткина). Вывод таков: лучшие условия для прогрессивного подбора создаются устранением состязания, путем взаимной поддержки; естественный отбор постоянно «выискивает» пути, помогающие этого состязания (битвы гладиаторов, по Гексли) избежать. Сохраняются те виды, которые умеют это сделать.

Не война всех против всех и вся, а объединение, кооперация, взаимопомощь. Этому учит природа, и ее голосу вняли все животные, «которые достигли наивысшего положения в своих соответственных классах». В практике взаимной помощи, которая несомненно присутствует и на самых зачатках эволюции, лежит происхождение этики.

Ученый сформулировал свою теорию на рубеже веков, в еще догенетическую эпоху и не мог претендовать на создание принципиально нового учения об эволюции. Впрочем, единого такого учения не существует и поныне. Споры вокруг эволюционной теории ведутся второе столетие. Порой беспредметно, поскольку она не может быть экспериментально подтверждена или опровергнута. Все остается на уровне гипотез, которые формируют общие представления о развитии биологии.

Труды Кропоткина казались кое-кому архаикой и даже усматривалась в них ересь, поскольку взгляды ученого не соответствовали господствующей теории эволюции. Однако к идеям его снова проявляется интерес. Очень напоминает концепцию Кропоткина теория эволюции, с которой выступил японский ученый К. Иманиши. Пару десятилетий назад о роли альтруизма в развитии человеческого общества размышлял В. П. Эфроимсон, безусловно, хорошо знакомый с трудами Кропоткина. Положения статьи Эфроимсона, увидевшей впервые свет в 1971 году (в значительно цензурированной редакции), разделили некоторые отечественные генетики: Б. Л. Астауров, Д. К. Беляев, М. Д. Голубовский.