«Если», 1995 № 08 - [145]

— Вы сказали об экологии сознания, но может ли человек защититься от террора среды (психологического, разумеется), общества, активно навязывающих клише, догмы, табу?

— Это трудная работа, но человек должен сам оберегать и перестраивать свое сознание. Многое из происходящего вокруг на самом деле еще имеет отношение к «детству человечества». Чтобы страна Россия «играла», подобно маленькому ребенку, тратятся гигантские деньги. В качестве игрушек — флаги, гербы, армейские отличия, культовые здания, памятники. Неплохо бы человеку понять, что лучше посидеть на скамейке в парке, посмотреть, как прекрасно дерево, чем ехать и глазеть на новый памятник полководцу.

Этими общенациональными Даблоидами засорено сознание каждого. Раз ничего нельзя сделать с такими Даблоидами, надо попробовать изменить свое личное отношение к ним.

— А если случится, что человек проживет целую жизнь, так и не достигнув состояния взрослости? Иногда такая мысль приходит в голову при виде чересчур социально активных пожилых людей, марширующих под флагами левой-правой оппозиции. Только что в одной из передач по ТВ две юные участницы (до 20 лет) признались в прямом эфире, что хотели бы вернуться в 70-е годы. Тогда государство держало всех нас в малых детях «скованными одной целью». Не страшно ли это?

— Мы остались без Даблоида, который породили, к которому привыкли. Отобрали — руки пока пустые, и все хватаются за что-то. Вот это бы, вот это! Все мы сейчас лакомый кусочек для тех, кто готов заполнить вакуум новой идеологией. Идет борьба за власть над человеком, его сознанием — ради нее собирают целые стадионы разные проповедники. Нам остается самим почувствовать, где власть как бы хорошая, где плохая. Но на самом деле всякая власть нехороша. Даже власть отца. Равновесие должно наступить внутри нас; если не хотим и не можем этого, не помогут никакие психоаналитики, проповедники, гуру. Это свойство человека, когда он начинает понимать жизнь, обретает самого себя, — быть одному.

— Однако согласитесь, вы ведь тоже претендуете на миссионерскую роль. Вам очень хочется подтолкнуть человека к тому, чтобы он засмеялся над дурацки торчащей статуей. Призвание культуры — наставление, растолкование, воспитание. Другое дело, что, приближаясь к ее дарам, человек выберет: откровения Франциска Асиэского, сентенции Монтеня или чьи-то хулиганские стишки. Не пытаетесь ли вы помочь обрести состояние, когда выбор возможен?

— Пожалуй, так. Но не больше. Власть страшна тем, что всегда использует людей в своих целях. Не просто смешон и нелеп памятник полководцу. Труд скольких людей за всей этой суетой: отливка, перевозка, установка. Большой труд и немалые деньги. Выходит, что все памятники, сколько их строилось, из моих, ваших косточек тоже. Не хочу я этого, чтобы из моих-то косточек.

Я бы поддержал кого угодно, кто предложил бы истратить асе деньги на посадку деревьев — по одному на каждого погибшего на войне солдата. Можно было бы следить, как деревья примутся, станут расти. Получилась бы большая общая забота, которая всегда людей объединяет. Деревьям можно было бы дать имена погибших.

Сознание тех, кто правит нами, насквозь даблоидно. Они строят снова мраморные дворцы, заставляя слуг драить полы, чтобы по ним прошелся очередной заезжий премьер-министр или президент. Нынешние правители — те же жрецы, использующие тотемы, наряжающиеся в пышные одежды, они вещают от имени «божества», приводя в трепет, ужас простых сограждан. Власть — всегда террор. Поэтому есть идея соорудить в центре города, который этого захочет, памятник Даблоиду. Чтобы, взглянув на него, человек мог опомниться, вернуться к незамороченному сознанию. Смех помогает иногда это сделать.

Поэтому делаю выставки, езжу, говорю. Кто-нибудь посмотрит, услышит. И улыбнется И, возможно, решит больше не ходить в колонне под каким-либо лозунгом.

— Художник «призывает к разрушению храма»? Помните, что за это полагалось в Древней Иудее?

— Да, хорошо бы не только изгнать из храма торговцев, но и разрушить его. Думаю, что в будущем мы будем смелее разрушать старые клише, не заменяя их новыми. Пока же практически асе в государстве работает на то, чтобы эти новые клише создать.

— Нередко Даблоид красного цвета. Это как предупреждение: туда лучше не ходить, так?

— Мы не должны пускать в себя сознание навязываемое извне, позволять делать себя заложниками разных, часто чужих, проблем. Мне нравится учение Кришнамурти, который призывал к постоянной работе сознания, наблюдению за собой как бы со стороны. Этакий чадящий самопсихоанализ. Только чистое сознание позволит нам увидеть, как неповторимы сплетения облаков, изящен лист, чудесно наше тело и вообще, жизнь — удивительно радостно увлекательнейшее занятие. Это основная идея, которая занимает меня в этой жизни. Всего остального было. И в черном юношеском юморе были поиски поэзии. Заумь? Она поможет понять бессмысленность смысла, который всегда нас порабощает. Человек — центр Вселенной, мерило всего. Зачем ему тот точный метр «точного» сплава, который лежит в палате мер и весов?

Искусство расшатывает понятие смысла, идеологии. Результат придет в конце концов. Идеологические законы не понадобятся человеку, осознавшему, что он — мерило всего. Футурология могла бы заняться портретом будущего Человека, который поймет, что он все уже завоевал, надо подумать о другом. А мы готовы наделять своих потомков тем же первобытным мышлением, заставляя захватывать все новые планеты, порабощать галактики. Может быть, новый век окажется переломным?