«Если», 1995 № 02 - [47]

Во-первых, было бы логично предполагать, что наша планета когда-то была частью Фу, которая откололась или оторвалась. Но если это так — тогда почему она вращается вокруг оси, расположенной под прямым углом к плоскости её движения по орбите? Логично было бы, если бы она вращалась в той же самой плоскости, или очень близкой к ней. И, во-вторых, в её орбите были обнаружены необъяснимые отклонения.

Он сделал паузу и отхлебнул из кружки, задумчиво глядя на меня.

— Тебе не кажется это интересным, Дроув? Должно казаться. Это заинтересовало наших астрономов, и в результате возникли новые гипотезы.

Первая гипотеза предполагала, что когда-то в далёком прошлом между нашей планетой и солнцем Фу не было никакой связи. Мы не были частью нашего солнца. Мы появились откуда-то издалека, блуждая сквозь космос, и были им захвачены.

Вторая гипотеза вскоре подтвердилась. Отклонения в нашей орбите были вызваны гигантской планетой Ракс.

А с изобретением телескопа эти две гипотезы стали одним фактом.

Оказалось, что Ракс вращается вокруг оси, лежащей в той же плоскости, что и наша. Ракс и мы были когда-то частью одной и той же системы — фактически мы могли быть даже частью самого Ракса, а солнце Фу появилось извне…

Он замолчал, давая мне переварить услышанное. Наконец, я заметил:

— Вы хотите сказать, что все эти сказки о Великом Локсе Фу, вырывающем нас из когтей ледяного дьявола Ракса — правда? Что Фу притянул нас к себе с орбиты вокруг Ракса? — Я был разочарован; это выглядело так, будто моя мать оказалась права.

— Это правда, но это ещё не все. Видишь ли, этот процесс двусторонний… И теперь пришло время, когда Ракс должен притянуть нас обратно.

* * *

Наступила долгая тишина, и я вздрогнул, несмотря на то, что в комнате было тепло, вздрогнул, представляя себе холодный Ракс в небе и крохотную точку Фу среди звёзд. Вечная тьма, вечный холод. Это был конец света.

Действительно, конец света!

— Сколько лет? — прошептал я. — Сколько пройдёт лет, прежде чем мы снова увидим Фу?

— Не очень много — относительно, конечно.

— Он поколебался. — По расчётам — сорок. У нас есть продовольствие, топливо — даже несмотря на то, что мы потеряли весь груз спирта на «Изабель». Впервые нам предстоит стать… продолжателями цивилизации.

— Но что будет с остальными? — Собственно, я думал только о Кареглазке. Моей Кареглазке, умирающей страшной смертью от холода, пока все парлы, включая меня, будут сидеть под землёй в тепле и уюте. — Значит, война с Астой — лишь большой обман? — Мой голос дрожал.

— Нет, — спокойно сказал он, — война настоящая: она действительно началась, и, пока шла, стали известны некоторые астрономические факты, почти случайно были сделаны определённые расчёты. И тогда двум противоборствующим сторонам показалось более удобным позволить войне продолжаться, вот и все.

— Во имя Фу, уж конечно! — я снова начал терять самообладание. — Это позволяет вам принимать меры безопасности вроде превращения этого места в крепость, отгороженную от собственного народа, пока астонцы и эртонцы уничтожают друг друга. А мой отец… Он знал об этом, знал всё время… И у вас не возникло никаких мыслей о людях, которые погибли в вашей фальшивой войне, которые гибнут до сих пор?

— Они в любом случае погибнут. Они хоть будут счастливы, погибая за что-то… Послушай, Дроув, я понимаю твои чувства, — рассудительно сказал он. — Я рассказываю тебе все это, потому что мне кажется, ты единственный, кто в состоянии убедить Стронгарма прислушаться к голосу разума. Я хочу, чтобы он увёл своих людей. Даже ты должен понимать, что они ничего не добьются, напав на нас.

— Чтоб вас заморозило, Троун, — прохрипел я. — Чем больше парлов они заберут с собой на тот свет, тем более я буду счастлив. И они тоже: как вы сами сказали, лучше погибать за что-то.

— Ты не понимаешь, Дроув. Все это уже не имеет никакого смысла.

— А что случилось с маленьким Сквинтом, с Сильверджеком? Надо полагать, вы их убили? Он вздохнул.

— Я хочу, чтобы ты понял: ты один из нас, один из победителей, нравится тебе это или нет. Сквинт и Сильверджек, каждый по-своему, угрожали нашим планам, раскрыв суть наших действий, и потому их необходимо было убрать. Меня в то время здесь не было, но будь я на месте ХорлоксМестлера, я бы предпринял те же шаги. Вся операция могла пойти насмарку, если бы широкая публика слишком рано раскрыла наши цели. То же касается комплекса убежищ на астонском побережье.

— Ну ясно, — горько сказал я. — У астонцев все точно так же.

Полагаю, вы обменивались припасами во время комендантского часа.

Интересно, кстати, кто сейчас живёт у них в убежище — рядовые астонцы или их Правительство?

— Не говори глупости, Алика-Дроув, — устало сказал он. — Если не хочешь помочь, тогда просто убирайся с глаз долой, ладно?

* * *

Несколько дней спустя горожане атаковали нас. Мне не позволили выйти за дверь во время самого мощного обмена пушечными залпами, но я видел достаточно, чтобы понять, что астонская армия — то, что от неё осталось после сражений по всему Эрто — объединила усилия со Стронгармом и его людьми. Этого, конечно, Зелдон-Троун больше всего боялся. Битва продолжалась несколько дней, пока канонада не ослабла и в конце концов не прекратилась, не пробив бреши в обороне парлов. Я пытался утешить себя тем, что парлы понесли большие потери в живой силе, но обнаружил, что не способен на подобное — кроме того, Парламентарии и Регент продолжали сидеть в своих подземных норах, целые и невредимые.