«Если», 1994 № 08 - [52]

Девушка, поддерживавшая Джейни, вновь забормотала. Джейни подняла глаза, перевела изумленный взгляд на Гипа. А потом на Джерри Томпсона. Тот с жалким видом скрючился в углу.

И Джейни улыбнулась.

Девушка, что была с ней, тронула рукав Гипа. Указала на пол. Раздавленный цилиндрик валялся под ногами, легкое пятнышко жидкости таяло на глазах. Джейни бросилась в объятия Гипа:

— А Джерри… он?..

— Жив… Пока.

— Ты убьешь его? Не делай этого! — прошептала Джейни.

— Бони! — позвал Гип.

— Хо.

— Принеси мне нож… Острый и длинный. И полоску ткани…

Джейни в панике вскрикнула:

— Бони, не надо…

Та исчезла. Гип попросил:

— Оставь нас с ним вдвоем. Ненадолго.

Джейни открыла было рот, но внезапно повернулась и выбежала из оранжереи. Бини просто испарилась.

Бони вошла через дверь. В руках она держала полоску черного бархата и кинжал с клинком длиной дюймов одиннадцати. Глаза ее необычайно округлились, рот, напротив, сжался в точку.

— Спасибо, Бони, — он взял нож. Роскошная финка — остра, словно бритва.

— Бони!

И она вылетела из комнаты, как вишневая косточка из пальцев. Гип подтащил Томпсона к креслу, огляделся, заметил шнурок от звонка и сорвал его. Он привязал руки и ноги Томпсона к креслу, откинул назад его голову и затянул на глазах повязку.

Потом пододвинул еще одно кресло, уселся в него. И принялся покачивать рукою с ножом. Он ждал. И думал, пытаясь пробиться к Джерри.

Слушай меня, мальчик, слушай, сирота. Тебя ненавидели, гнали… Так было и со мной.

Слушай меня, мальчик из пещеры. Ты нашел укромный уголок и был счастлив в нем. Так было и со мной.

Слушай меня, мальчик мисс Кью. На годы ты забыл самого себя, а потом вернулся, чтобы обрести себя заново. Так было и со мной.

Слушай меня, мальчик, Homo gestalt. Ты обрел в себе силу, что превыше любых мечтаний, ты пользовался ею и наслаждался. Так было и со мной.

Слушай меня, Джерри. Ты узнал, что, как бы велика ни была твоя мощь, она никому не нужна. Так было и со мной.

Ты хочешь быть желанным. Ты хочешь быть нужным. И я тоже.

Джейни говорит, вы нуждаетесь в морали. Но это понятие не применимо к вам. Вы не можете воспользоваться правилами, установленными теми, кто подобен вам, — таких не существует. И ты не простой человек, так что мораль обычных людей не применила к тебе. Так человеку бесполезен моральный кодекс муравьиной кучи.

Поэтому ты никому не нужен, и ты — чудовище.

И я не был нужен обществу, покуда оставался чудовищем.

Но, Джерри, есть свод заповедей и для тебя. Свод, который требует веры, а потом повиновения. Зовется он этикой.

Этот кодекс позволяет выжить. Суть его в уважении к прошлому и вере в будущее. Обратись к потоку, который дал тебе жизнь, и, когда наступит время, сам породишь нечто большее.

Помоги человечеству, Джерри, оно тебе и отец, и мать — ты ведь не знаешь своих родителей. И человечество породит подобных тебе, и ты больше не будешь один. Помоги им взрасти, помоги им выстоять — и ваш род умножится. Ведь ты же бессмертен, Джерри. Бессмертен уже теперь. И когда вас станет много, твоя этика сделается их моралью.

Я был чудовищем, но я познал законы морали. Ты тоже чудовище. И дело лишь за твоим решением.

Джерри пошевелился.

Гип Бэрроуз замер.

Джерри застонал и слабо закашлялся. Ладонью левой руки Гип откинул назад вялую голову. И приставил острие ножа прямо к горлу Джерри.

Тот неразборчиво забормотал. Гип проговорил:

— Не дергайся, Джерри. — Он легко надавил на нож, тот промял кожу глубже, чем этого хотел Гип: отличный нож.

Губы Джерри улыбались — их растягивали напряженные мышцы шеи. Дыхание, свистя, пробивалось снова сквозь напряженную улыбку.

— Что ты собираешься сделать?

— А что бы ты сделал на моем месте?

— Снял бы повязку. Я ничего не вижу.

— Все, что необходимо, ты увидишь.

— Бэрроуз, освободи меня. Я тебе не причиню вреда. Обещаю. Я ведь многому могу научить тебя, Бэрроуз.

— Убить чудовище — дело, отвечающее нормам морали, — заметил Гип. — А скажи-ка мне, Джерри. Правда ли, что ты можешь прочесть все мысли человека, заглянув в его глаза?

— Отпусти меня, отпусти, — пробормотал Джерри.

Повязка упала, оставив одно изумление в этих странных круглых глазах. Достаточное, куда более достаточное, чтобы прогнать всякую ненависть. Гип бросил нож, звякнувший об пол. Удивленные глаза последовали за ним, вернулись… Зрачки готовы были уже закружиться.

— Ну, — тихо проговорил Гип.

Не скоро Джерри вновь поднял голову и встретился с Гипом глазами.

— Привет, — проговорил Гип.

Джерри вяло поглядел на него:

— Убирайся ко всем чертям, — пробормотал он.

Гип неподвижно сидел.

— Я мог бы убить тебя, — проговорил Джерри. Он открыл глаза пошире, — мне и сейчас нетрудно это сделать.

— Ты же не стал убивать, — Гип поднялся, нагнулся к ножу и подобрал его. Потом вернулся к Джерри и перерезал путы. Затем снова сел.

Джерри проговорил:

— Никто… никогда… — он покачал головой и глубоко вздохнул. — Мне стыдно, — прошептал он. — Никто еще не заставлял меня почувствовать стыд. — Он поглядел на Гипа, и изумление вновь вернулось в его глаза. — Я знаю так много. Могу разузнать все обо всем. Но я никогда… как тебе удалось все это обнаружить?

— Я попался так же, как и ты, — отвечал Гип.