«Если», 1993 № 02 - [41]

— Когда я начну бить его фальшивой головой об этот фальшивый тротуар, он заголосит, как три канарейки, — я произнес это с меньшей уверенностью, чем чувством.

— Но сначала ты должен поймать его.

— Ничего. Он не ускользнет от острого глаза Флорина Мастера Сыска — если, конечно, я не наступлю на собственный шнурок или не растеряю злость.

— Замечаешь ли ты признаки разочарования? Не устал ли еще от всех этих трюков, а, Флорин?

— Вся беда в этих трюках. Они надоели. Боже! Как они надоели!

— Проверь парк.

Я посмотрел на противоположную сторону широкой улицы, где был парк с мягкой, как пух, зеленой травой между высокими пушистыми деревьями. За ними неясно вырисовывались высокие загадочные здания, сверкающие белизной. Автомобиль на громадных колесах вывернул из- за угла и направился в мою сторону. Он был легким, как кабриолет без лошади, с закругленными углами, выкрашен в нежно-фиолетовый цвет и разрисован сложным орнаментом из золотых линий. Сидящие в нем мужчина и женщина глядели друг на друга, в то время как кабриолет двигался сам. Они были одеты в тонкие, как паутинка, одежды с цветными пятнами. Резиновые шины издавали мягкий шуршащий звук, проезжая по плитке.

— знал, что Генри запланировал большой сюрприз на тридцатой минуте, но такого не ожидал, — сказал я и осознал, что не просто рассуждаю вслух, но и жду ответа. Что бы там ни использовал Сенатор для «ерша» в моем пиве, но побочных эффектов от этого получилось больше, чем после шести месяцев гормональных инъекций, и, возможно, включало галлюцинации с фиолетовыми экипажами, катящимися по улицам под солнцем в два раза больше и в три раза ярче, чем наше.

Самое время было завернуть гуда-нибудь и избавить свой организм от этой штуки. Я направился к самому большому кусту, обогнул его и почти столкнулся с Сенатором.

Его голова дернулась.

— Вы! — сказал он без удовольствия в голосе. — Что вы здесь делаете?

— Прошу прощения, я задремал, пока вы говорили, — сообщил я. — Невежливо с моей стороны. Как поживает простреленное ребро?

— Флорин, вернитесь! Быстро! Вы не должны быть здесь! Это все ошибка!

— Что это за место, Сенатор?

Он попятился от меня.

— Я не могу вам сказать. Я не имею права даже разговаривать на эту тему.

— Извините мою настойчивость, — сказал я и попытался схватить его за шиворот, но он отпрыгнул назад, увернулся и рванул прочь. Я начал преследование, пользуясь заимствованными у кого-то ногами и буксируя голову размером с дирижабль на конце стофутового кабеля.

ХVIII

Это была странная погоня по извилистой гравийной дорожке. Мы пробегали мимо фонтанов, выбрасывающих звенящие струи чернил в кристально-чистые пруды, мимо цветочных клумб, похожих на мазню флуоресцирующей краской, мимо деревьев с гладкой полированной корой и листвой, подобной античным кружевам. Он бежал тяжело, опустив голову и работая ногами до изнеможения; я плыл за ним, наблюдая, как он уходит дальше и Дальше. Затем он прыгнул через живую изгородь, но зацепился й все еще катился по земле, когда я оказался на нем. Он был крепким парнем, силы у него хватало, но он не знал, как ею воспользоваться. Парочка солидных хуков в челюсть стерла блеск с его глаз. Я удобно уложил его под тем, что выглядело как можжевельник, если не считать малиновых цветов, и занялся восстановлением дыхания. Через некоторое время он заморгал и сел. Затем увидел меня и помрачнел.

— Нам необходимо немного побеседовать, — сказал я. — Я запаздываю на два парадокса и одно чудо.

— Ты идиот, — прорычал он. — Ты не знаешь в какую петлю сунул голову.

— Вот мне и хочется узнать, — сказал я. — Между прочим, расскажите-ка еще раз, что такое «Ластрион Конкорд»

Он фыркнул.

— Никогда не слышал о такой фирме.

— Жаль, — сказал я. — Наверное, это моя фантазия. Она посетила меня в том же месте, где и… — я вынул плоский пистолет, который взял из сейфа. — Может быть, это тоже фантазия?

— Что это значит, Флорин? — сказал Сенатор напряженным голосом. — Ты изменил мне?

Теперь была моя очередь усмехаться ленивой улыбкой.

— Бросьте, Сенатор! Кого вы думаете одурачить?

Он остолбенел.

— Почему я должен обманывать тебя?

— Ну, хватит, хватит! Визитеры ночью, разукрашенная приемная, намеки на темные дела в недалеком будущем. И детали были хороши: фальшивые официальные документы, фальшивые деньги, может быть, даже фальшивый пистолет. — Я подбросил его на ладони.

— Это двухмиллиметровый игломет, — сердито, а отчасти и испуганно произнес он.

— Да, детали были хороши, — продолжал я. — Как взятый напрокат смокинг. Вот я и отправился разузнать, к чему весь этот маскарад.

— Я ни в чем не замешан, — сказал Сенатор. — Я умываю руки. Я не хочу участвовать в этой афере.

— А вторжение?

Он посмотрел на меня и нахмурился.

— Вторжения нет, а? — сказал' я. — Жаль. Меня заинтересовала идея. В этом были кое-какие возможности. Что дальше?

Он задвигал желваками на скулах.

— А, черт, — решился он, скривившись. — Мое имя Барделл. Я актер. Я был нанят для имперсонификации Сенатора.

— Для чего?

— Спроси того, кто меня нанимал, — сказал он злобным тоном и, видимо, ощутил боль в челюсти.

— Чувствуется, да? — сказал я. — Я был должен тебе пару оплеух за пиво. Оно обошлось бы тебе в одну, если бы оказалось без наркотика.