«Если», 1992 № 02 - [57]

Он недовольно подумал, что, по крайней мере, один Глейстер что-то попытался предпринять. Сколько же еще таких Глейстеров ломают головы в поисках выхода?

С одной стороны, существовало (потенциально) множество Глейстеров, но, с другой, он был единственным, был самим собой. Поэтому какая разница, как другие называют себя и откуда взялись. Он был самим собой и ощущал себя таковым. Реальность позициональна, «эго» — относительно, а природа не имеет дело с абстракциями.

Но что мог сделать лично он? Он мог остаться здесь в будущем (которое было настоящим), стать местным жителем и ждать удобного случая, чтобы свергнуть Императора.

Он мог отправиться на пятьдесят или сто лет назад, когда Мингус еще не пришел к власти, найти будущего Императора и убить его.

Если же Мингус сумел обезопасить себя при помощи машины времени, Глейстер мог создать организацию сопротивления еще до того, как Император взошел на трон.

Глейстер поднял голову — рядом с ним на скамейку присел человек. На вид лет пятидесяти, с густой бородой, скромно одетый. В руках он держал чемоданчик.

— Вы здесь новенький? — спросил незнакомец.

— Можно сказать и так, — нехотя признался Глейстер. — Я студент.

— Откуда?

— Из университета Восточной Бенгалии. Из нового, а не того, который был раньше. Я здесь продолжаю учебу. — Хватит болтать, приказал он себе.

— Да, студенческие годы — самая лучшая пора, — сказал незнакомец, улыбаясь. — А я вот учился в университете Огайо.

— Да? — сказал Глейстер. Он чувствовал себя неуютно. Ведь он тоже учился в университете Огайо.

— А вы знаете, — неожиданно сказал человек, — у меня есть точно такая же коробка, как и у вас. — Он открыл чемоданчик. На красном бархате лежала точно такая же белая пластиковая коробка, а рядом — автоматический пистолет.

Человек схватил пистолет и направил его на Глейстера.

— Ну-ка, давай сюда свою, — потребовал незнакомец. — Только осторожно, и не пытайся нажимать на кнопки.

— Кто вы? — спросил Глейстер.

— В разных уголках земли меня знают под разными именами, — сказал человек. — Но, вообще-то, чаще всего меня называют Мингусом.

— Вы — Император! — воскликнул Глейстер.

— К вашим услугам, — ответил Мингус. — А теперь давай коробку. И без резких движений.

Палец Глейстера застыл на кнопке включения. Он видел, что Император напряженно следит за его рукой, поощряя нажать на кнопку. Но Глейстер помнил, что между включением и физическим перемещением существует небольшой интервал. Он решил не испытывать судьбу. Медленно он поднял коробку.

И тут Глейстер заметил слабое мерцание за спиной Императора.

— Послушайте, — сказал он, пытаясь потянуть время, — может, мы все обсудим? Возможно, мы найдем компромисс?

— Что это ты задумал? — палец Мингуса, лежащий на спусковом крючке пистолета, напрягся. По движению глаз Глейстера он понял: что-то происходит. Мингус повернулся в тот момент, когда за его спиной возник другой Глейстер.

Император выстрелил в материализовавшегося Глейстера, но это не принесло тому никакого вреда. Чарли Глейстер увидел слабое красное сияние вокруг фигуры и тут же понял: это не человек из плоти и крови; опытный наблюдатель сразу бы заметил, что это уплотненное псевдодопплеровское отражение, возникшее вследствие перехода Глейстера из одного времени в другое.

Император стремительно повернулся к Глейстеру, но тот уже успел нажать на кнопку включения.

Главная цепь последовательности Глейстера, временной ряд номер один подуровень первый, закрытая петля малой вероятности 12.

Все летит кувырком, когда вы спешите. Чарли Глейстер с такой силой нажал на кнопку, что вышла из строя цепь ограничителя. Необузданная сила, возникшая в машине времени, превратила первичные цепи в ускорители. Энергия залила все цепи Н-пространственных времен прошлого/настоящего/будущего, затем обнаружила новые выходы и отбросила Глейстера во вселенную маловероятной реальности.

Когда Глейстер пришел в себя, он стоял на гладкой пустынной равнине. Он услышал тихую меланхоличную песню, которая, похоже, исходила от куска известняка, валявшегося около его правой ноги.

— Это ты поешь? — спросил Глейстер.

— Да, приятель, это я пою, — ответил известняк глубоким скорбным голосом. — Я пою блюзы с того времени, как возник этот мир.

— А как давно это случилось? — спросил Глейстер.

— Лет триста назад, насколько я могу об этом судить. Ты можешь мне сказать, где и для какой надобности существует это место?

— Попытаюсь, — ответил Глейстер. — Скорее всего, мы находимся в маловероятной вселенной. Малая и большая вероятности — это термины статистической интуиции относительно нашего опыта и, разумеется, знаний. Пока понятно?

— Не очень, приятель, — откликнулся известняк. — Может, ты переведешь это на обычный английский?

— Ну… В моем случае произошел большой выброс энергии и зашвырнул меня сюда.

— Эге, то же самое, кажется, случилось и со мной, — сказал кусок известняка. — До сих пор никак не могу понять, как я попал сюда из клуба «Вигвам» в Хиросиме, где я играл на саксофоне. У тебя есть какие-нибудь соображения, как нам отсюда смотаться?

— Я думаю, нам просто стоит подождать, пока это не случится само собой, — сказал Глейстер. — Во вселенной с нормальной вероятностью у нас было бы мало шансов. Но во вселенной, где малая вероятность является законом, все наоборот, и наши шансы выбраться отсюда весьма велики.