Эскимос с Марса - [2]

— Просто безобразие! — возмутилась пенсионерка.

Мальчик, не изменившись в лице, орудовал карандашом.

— Немедленно убери! — приказала Надя. — Эй, Олег!

Ребенок, не отрывая глаз от бумаги, заговорил:

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.

— Сейчас же прекрати! — стукнула кулаком по столу старушка. — Олег! Кому говорю!

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — размеренно повторил мальчик и стал из стороны в сторону раскачиваться на стуле.

— Вот несчастье! — устало сказала Надя. — Никогда таких вредных не видела! Прикидывается, что меня не слышит, есть отказывается, зато в туалете по часу сидит, спать в одежде ложится, брюки не снимает, рубашку тоже.

— Это ваш внук? — спросила я.

Надя внезапно рассмеялась, а Олег монотонно произнес:

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.

— Я не специалист, но, похоже, мальчик болен аутизмом, — предположила я.

— Что за напасть такая? — ахнула Надежда. — Заразная?

— Нет, — сказала я, — ребенок с такой болезнью полностью отгорожен от действительности, не желает общаться с окружающими, живет в собственном мире. К сожалению, большинство людей считает аутистов умственно отсталыми, но на самом деле они гениальны, и из таких детей вырастают великие математики, писатели, композиторы.

— Мало радости от их талантов, если с ними за чаем не поговорить, — вздохнула Надя. — По мне, так лучше обычного мальчика иметь, понятливого. Пусть двойки получает, в футбол гоняет, школу закончит, в армии отслужит, женится. Обойдемся без великих. Ну и как с таким разговаривать?

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — без всяких эмоций повторил паренек.

Надя села в кресло.

— Во! Слышали! Издевается, постоянно цифры бурчит.

— Олег пытается вам что-то сказать, — вздохнула я.

— Так пусть говорит, — обозлилась она.

— У него свой язык, похоже, эти цифры имеют большое значение для мальчика, — протянула я, обогнула стол, приблизилась к подростку и решила завести с ним беседу: — Здравствуй, Олег.

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — раздалось в ответ.

— Идиот! — в сердцах воскликнула Надя. — Господи, за какие грехи ты мне на склоне лет такое испытание послал? Хотела его по голове погладить, дотронуться не успела, только руку протянула, так мальчишка визжать начал!

— Аутисты не выносят чужих прикосновений, — пояснила я. — Если такой человек разрешает себя обнимать или дает вам руку — это демонстрация наивысшей степени доверия. Очень часто ребенок не проявляет ее даже по отношению к родителям. Особенные дети крайне привязаны к обстановке, очень тяжело переживают смену местожительства и привычной пищи.

— Откуда вы знаете? — с недоверием покосилась на меня Надя.

— В институте когда-то прослушала курс лекций по психологии. И…

Слова застряли у меня в горле. Олег, по-прежнему не обращавший на нас внимания, продолжал быстро водить карандашом по бумаге, но я только сейчас посмотрела на его работу и поняла: он с удивительной точностью и филигранным мастерством воспроизводит одну из картин русского художника Перова, она называется «Тройка» и демонстрируется в Третьяковской галерее. В распоряжении Олега был всего лишь один простой карандаш и лист бумаги формата А4, но мальчик умудрился разместить на малом пространстве всю композицию. Он уменьшил фигуры детей, изображение бочки, санок и удивительно точно передал выражение лиц подростков. Если бы картина была нужного размера, а Олег имел краски, копия могла стать неотличимой от оригинала.

— Здорово! — похвалила я Олега. — Ты молодец. Давай познакомимся, меня зовут Даша.

— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — без всякой агрессии произнес мальчик.

Я повернулась к Наде:

— Олег не ваш внук…

Она махнула рукой:

— Сплошная беда. Нет, конечно, я надеюсь, что дочь мне нормальных родит, не уродов.

— Не говорите так, — попросила я, — мальчик все понимает.

— Тогда почему он так себя ведет? — возмутилась она.

— По-другому он не может, — вздохнула я.

— Таблетки от его болезни продают? — с надеждой спросила хозяйка квартиры. — Вон у соседки, Зинаиды Кирилловны, внучка с припадками слегла, так ей уколы делали, нонче она козой скачет.

— Увы, аутизм остается для науки загадкой, фармакология пока бессильна, — развела я руками. — Думаю, надо показать Олега психотерапевту. Хороший специалист может подобрать ключи к мальчику. Как он к вам попал?

Надежда покосилась на Олега.

— Дочь моя, Лариска, привезла. Никогда она меня не слушала, сколько раз я ей внушала: Лара, на свете существует много хороших профессий, выучись на стоматолога и живи припеваючи. Не хочешь быть врачом — иди в институт иностранных языков, если тебя совсем прижмет, частные уроки прокормят. И ведь она имела возможность выбрать вуз, школу закончила с золотой медалью, всего один вступительный экзамен сдай — и студентка. Я с юности мечтала высшее образование получить, да не вышло. Думала, дочь выучится, но у Ларки упрямства много.

Я подавила вздох. Большинство пап и мам желает своим чадам добра, поговорка «Родители плохого не посоветуют» не лишена смысла. Но частенько старшее поколение пытается осуществить при помощи детей или внуков свои собственные мечты. Наверное, вы слышали от какой-либо молодой мамы фразу: «Моя девочка непременно поступит в балетное училище» или «В нашей семье подрастает великая певица». К гадалке не ходи, мать сама жаждала выступать на сцене, но ее судьба сложилась иначе. Однако дочка, скорее всего, совсем не грезит о подмостках, а мечтает заниматься фотографией. С большой долей вероятности, желание девочки в расчет не примут, и мир обретет еще одну неуклюжую танцовщицу или безголосую певичку, которая хочет работать журналистом. Я сама не избежала такой участи. В детстве я была патологически неспортивным, неуклюжим ребенком, не могла выполнить ни одного упражнения на брусьях, падала кулем с бревна, даже простой кувырок вперед давался мне с трудом. Моя бабушка поняла, что гимнастки из внучки не получится, и отдала меня в музыкальную школу. И вот тут начинается самое интересное. Я имела хорошую форму рук и длинные пальцы и вполне могла освоить азы игры на фортепьяно, но как же меня злила перспектива сидеть за инструментом! В нашем классе училась Вера Рыжкова, которая занималась в секции гимнастики и считалась звездой школы. Вот кто мог ловко крутиться на всех снарядах и бегать на руках по спортзалу. Сейчас-то я понимаю, что Рыжкова была среди профессиональных спортсменок последней, в четырнадцать лет уже побеждают на международных соревнованиях, а Веру никогда не звали ни на какие состязания, кроме районных. Но как я ей завидовала! В мечтах я видела себя олимпийской чемпионкой с золотой медалью на шее, слушала гимн Советского Союза, исполняемый в мою честь, и краем глаза следила за плачущей Верой, сидящей на зрительской трибуне. Но увы, бабушка категорически не желала отводить внучку в спортзал, мне приходилось таскаться в ненавистную музыкалку.