Эскимо с Хоккайдо - [67]

На этот парень ответил: будь Ёси плаксой, ему бы и песен писать не понадобилось. Я прямо слышал, как диджей негромко стучит карандашом по столу, подыскивая ответ.

20

— Остановитесь здесь, — сказала она.

Местность, куда мы добрались в итоге, остро нуждалась в застройке. Битое стекло на тротуаре драгоценными камнями сверкало в тусклых солнечных лучах. Бумажные и пластиковые пакеты, подгоняемые ветром, бесцельно летели вдоль мостовой, тормозя о телефонный столб или ржавую ограду. Вылитый восточный Кливленд — то есть самый поганый пригород Токио, какой я только видел. Надеюсь, не это место ее дед любил больше всего на свете.

Как только автоматические двери машины отворились, девушка выскользнула наружу, не поблагодарив шофера. Я потянулся за бумажником.

— Дама уже заплатила, — отмахнулся водитель. Пожав плечами, я убрал бумажник.

Я прошел ярдов пять, и тут сообразил.

Это был тот же самый водитель. Тот самый таксист, который отвез нас в парк, когда я только познакомился с Сэцуко Нисимура. Меня обдало холодом. Единственный звук, который я слышал, исходил от жалкой фигуры на краю дороги, от поденного рабочего, который, судя по его виду, много дней не находил работы. Он громко и весьма фальшиво орал военный марш, но с припевом не справился. Прислонился к телефонному столбу и закашлялся, задыхаясь, но все еще стараясь петь. Верный своему делу человек.

Не успел я спросить, что мы тут делаем, как Сэцу-ко указала на другую сторону улицы.

Розовая вывеска над окном гласила: «Лав-отель „Челси“». Рядом красовалось видавшее виды объявление: платить авансом, только наличные, проституция запрещена, вызываем полицию, и под всем этим — улыбчивая физиономия. Я заглушил почти все голоса в голове, пересек улицу и вслед за Сэцуко вошел в тесный вестибюль лав-отеля «Челси».

В холле имелся киоск-автомат, умирающий баобаб и монитор, на котором светились номера всех незанятых комнат — то есть, как выяснилось, всех комнат лав-отеля. В отличие от знакомых мне лав-отелей, здесь не предлагались картинки с экзотической и фантастической обстановкой номеров — только список.

— Зарегистрируйте нас, — распорядилась девушка.

— Сэцуко…

— Комната 100. Оплатите два часа. Не бойтесь, это не то, что вы подумали. Я должна кое-что сделать. Мы должны кое-что сделать.

— Завершенности ради?

Она нервозно кивнула, закусив губу.

Я нажал кнопку с номером сто. Компьютерный голос потребовал четыре тысячи йен. Я опустил деньги в щель, раздался звонок, и снизу из прорези выпал ключ. Компьютерный голос поблагодарил и велел возвратить ключ по истечении одного часа, пятидесяти девяти минут и пятидесяти двух секунд.

Согласно карте, нарисованной на автоматической регистратуре, комната 100 располагалась во флигеле через двор. Сэцуко схватила меня за руку, и мы пошли через, с позволения сказать, двор — размерами он уступал рингу для сумо. Мелкий пруд с карпами зарос пожухшими сорняками. Карпов давно уже не было. Лужа цвета кофейной гущи да охапка сгнивших листьев.

Я отпер дверь номера 100, и мы вошли. Сэцуко щелкнула выключателем; от одинокой лампочки под потолком разбежались по углам желтые тени, не способные испугать и таракана. Впрочем, столь жалкую обстановку лучше не освещать: узкий футон на полу, большое зеркало в потолке. В углу — душевая без двери, занимавшая чуть ли не треть номера. И все. Никакой экзотики, разве что ваша тайная фантазия — сделаться сквоттером. Неужели в этой комнате кто-то мог обрести блаженство?

— Вот это место, — почтительно произнесла Сэцуко, оглядывая шелушащиеся стены. — Ось параллельных астральных планов. Духовные врата.

— Какая-какая ось?

— Комната, где он умер. Тот человек, о котором вы пишете. Я читала в газетах.

Разумеется, имя отеля я распознал сразу, но никак не мог сообразить, что к чему. В отеле «Шарм» я никогда не бывал, но если Ёси вздумалось перебраться оттуда в эту берлогу, на это понадобились серьезные причины. Более паршивого лав-отеля мне видеть не приходилось. Я еще раз осмотрел комнату, стараясь сосредоточить взгляд на чем-нибудь помимо жалкого футона. Смотреть было особо не на что.

— Вы же не боитесь, а? — поддразнила меня девушка.

— Не пойму, какая тут связь с вашим дедом? Она отвернулась и произнесла, будто обращаясь к скопившимся в углу теням:

— Вы верите в мистическую связь? В судьбу, которая сводит людей?

Я осторожно взвесил ее слова, прежде чем ответить.

— Сэцуко, — заговорил я, и сам почувствовал, как слова сбиваются в кучу. — Вы мне нравитесь. Вы — замечательная девушка, у вас все впереди. Но однажды, вспоминая это время, вы оглянетесь, и поймете, что кое-что тогда напутали. Вы сейчас проходите через трудный период жизни, и осложнять ваши эмоции этим…

— Вы не поняли.

— Хорошо, — сказал я. — Видимо, не понял. Я только хотел сказать… мы зачем вообще сюда пришли?

— Вот как я это понимаю, — теперь она обернулась ко мне. — Дедушка умер в отеле, в вашем номере. Вы были там. Ёсимура Фукудзацу умер в этом номере, в ту же самую ночь. И теперь вы здесь. Вы поняли?

Я покачал головой.

— Вы — потерянное звено.

— Это мне уже говорили.

— Не шутите! Вы — духовный посредник. Только через вас я могу связаться с дедушкой. А вы можете связаться с ним только здесь. Вы что, не понимаете? Эта комната — выход в другой мир.