Эскадра его высочества - [5]

— Да как тебе сказать. Не то чтобы очень слишком…

— …но в глаз бьет, — давясь от смеха, продолжил Ждан.

* * *

Скучать гостям вообще не пришлось.

Сначала на веранде появились две хохотушки-горничные. Щебеча, они расстелили на столе скатерть, поставили вазу с цветами, принесли ящичек с превосходными сигарами, а после этого бесследно исчезли. Им на смену пришла несколько полная, но очень красивая женщина с умными и добрыми глазами.

— Меня зовут Магдой Андреевной, — представилась она.

И предложила господам студентам освежиться перед обедом. Получив согласие, повела их в туалетную комнату.

А господа студенты не успевали удивляться.

Если снаружи бросалось в глаза подчеркнутое уважение к ландшафту, к естественной флоре, без труда угадывалось явное желание ограничиться самыми малыми изменениями, то внутреннее убранство виллы удивляло полной противоположностью, — количеством вложенного труда. Стремление к максимальному комфорту и даже к расточительности здесь чувствовалось с первых шагов. Уже в коридоре гости ощутили насыщенный, но тонкий и удивительно приятный аромат. Архитектор Франц воскликнул, указывая на стенные панели:

— Да это же настоящий сандал, господа! Я не ошибаюсь?

Магда Андреевна слегка улыбнулась.

— Нет, не ошибаетесь. Правда, панели не целиком сделаны из сандала, в них вставлены отдельные дощечки.

— Хорошая штука этот сандал, — заявил Бурхан, поводя носом. — А где он произрастает?

— На материке Изгоев, — грустно сказал Франц.

Он начинал сознавать, что соединить свою судьбу с девушкой, живущей в подобной роскоши, будет весьма непросто, если вообще возможно. Это его страшно расстроило, поскольку он уже твердо решил судьбы соединять. На всю жизнь, до гроба. Только вот какого гроба — сандалового?

А в туалетной комнате пришла очередь удивляться инженеру Куземе.

— Вы посмотрите, посмотрите, — восхищался он. — Бронзовые краны, фарфоровые раковины! Франц, глупая голова, тут же полноценная канализация!

— Что? Какая канализация?

— Да еще и горячая вода есть. И все это — среди леса!

— Кто… среди леса? — пробормотал Франц.

— Блеск, — кивнул Кэйр.

Туалетная комната действительно блистала. Она была облицована кафелем, сияла чистотой. Из нее не хотелось уходить.

— Да, — сказал Бурхан. — Это ж сколько нужно денег, чтобы так жить?

— Кажется, мы угодили в сказочный замок, — проворчал Ждан, утираясь хрустящей салфеткой.

— По ошибке, — вставил Кэйр, протягивая ему полотенце.

— Надеюсь, что не к людоеду, — хохотнул Бурхан.

И от его хохотка всем вдруг стало немного не по себе.

— Нет, — после некоторого молчания веско сказал Кэйр. — Не к людоеду. К кому-то более значительному.

— Утешил, — уныло пробормотал Франц.

Кэйр сочувственно положил ему на плечо руку.

— Встряхнись. И постарайся за столом не сидеть бучилой. Знаешь, где решаются человеческие судьбы?

— Что, в туалете?

— Нет. Судьбы решаются именно за столом. В туалете за них расплачиваются.

Лицо влюбленного внезапно прояснилось.

— Г-глубочайшая мысль, камарад! Ты долго ее высиживал?

Бурхан и Кузема переглянулись.

— Кто знает, может, еще и выживет, — печально сказал Бурхан.

Ждан вздохнул.

— Ну, если будет хорошо питаться.

* * *

…Веранда была залита лучами заходящего солнца. Курились полезные антикомариные палочки. На белой скатерти благородно темнело серебро, а в графине искрилось нечто гранатовое. Все располагало к безмятежному общению, однако беседа наладился не сразу.

Ждан нервно ерзал, озирая многочисленные ножи и вилки. Изольда и Франц молча уткнулись в пустые тарелки. Бурхан глазел на Инджин и глупо улыбался. Лишь Кэйр с Камеей поддерживали светский разговор о различных пустяках, при этом старательно избегали вопросов действительно интересных.

— Я заказала мясное меню, — . сказала Камея. — Быть может, нужно что-нибудь другое?

— О нет, спасибо. Считается, что мужчинам нужно почаще употреблять мясо.

— Да, в нем много аминокислот, включая незаменимые.

Кэйр с удивлением взглянул на собеседницу. Не выдержав, он все-таки решился задать личный вопрос.

— Простите, мадемуазель, вы где-то учитесь? Мне кажется, что я вас уже видел.

— Вполне возможно.

— Не в университете?

— Да, наверное. Я — студентка медицинского факультета.

— Замечательно!

Влюбленный Франц вдруг встрепенулся и пропел ужасным голосом:

Бывают, братие, мозги,

В которых не видать ни зги…

Благовоспитанный Кэйр поперхнулся и окаменел. Однако выходка оказалась вполне уместной. Инджин расхохоталась и немедленно подхватила:

Приличны там условия

Для дьявола здоровия!

Потом они продолжили уже дуэтом:

Чтоб оный не скрывал рожки

Под вид студенческой башки,

Доценты мигом снимут стружку

Хоть за понюх, хоть за полушку!

И так далее, до самого конца этого весьма корявого, и, быть может, именно по этой причине очень популярного студенческого гимна.

— О, майн либер Мохамаут! — со слезой в голосе воскликнул Франц. — Шельма матер…

* * *

Вот это уже было опасным.

Сентиментальность в архитекторе прорезалась тогда, когда он изрядно нарезался. Тогда его излишнюю эмоциональность нейтрализовать можно было только одним способом — длинной речью, которую дисциплинированный Франц никогда не решался перебивать. В любых других обстоятельствах чрезвычайно начитанный герр Кирш ловил за рукав ближайшую жертву и начинал бесконечные излияния с мудрыми цитатами, которые знал в немыслимых количествах.