Эскадра его высочества - [12]

— А вы, говорят, этого избежали?

— О, если иметь хорошую охрану… Из бубудусков.

— Да, я заметил кое-кого в саду. Хорошо развиты физически.

— Прошу в дом, сын мой. У вас острое зрение.

За спиной барона хлопнула калитка, лязгнули засовы, щелкнул замок, скрипнула щеколда, звякнула цепь. В завершение всей этой симфонии обрат Сибодема с облегчением высморкался.

— Вы идете? — спросил проконшесс, поднимаясь на крыльцо.

— Знать бы куда, — усмехнулся Обенаус.

— Туда, куда ведут все дороги.

— К истине?

Гийо распахнул дверь.

— К вере.

— Я бы предпочел истину.

— Э! — в свою очередь усмехнулся проконшесс. — Кто ее только не пробовал искать, вашу истину. И каков результат? Кто-нибудь нашел?

— Целиком никогда и не найдут. Но каждая малая ее частица есть удача.

— Удача? Благодаря таким удачам стали возможны наркотики, аборты, огнестрельное оружие. Разве не так?

— Все зависит от того, в чьи руки попадает истина, святой отец.

— Если открытие важное, оно неизбежно попадает во множество рук. А мы несовершенны, не созрели для очень многих открытий. Даже из нашего незабвенного, но забытого прошлого.

— Э! Давний спор. Подобные доводы приводились уже невесть сколько лет назад. Причем каких! Световых…

Проконшесс остановился перед лестницей, пропуская гостя. Через его усмешку неожиданно прорвалась самая настоящая грусть.

— О, барон! В результате мы оказались невесть в скольки световых годах от Земли, и с этим никак не поспоришь. Неужели вам больше нечего возразить?

Обенаус тоже остановился.

— Отчего же? Есть, конечно. И более чем достаточно.

— Ну и? В двух словах?

— В двух словах? Хорошо, извольте. Я слышал, что базилевс-император недавно излечился от пневмонии с помощью померанских антибиотиков.

— Пресветлый хранит его величество, — отозвался Гийо. — В том числе и с помощью антибиотиков. Но прошу вас, проходите.

Невысокий Обенаус поднялся на ступеньку и посмотрел прямо в его глаза. На секунду оба замолчали.

— Сколь необъяснимы бывают симпатии, — удивленно сказал покаянец.

Обенаусу показалось, что он искренен.

— Почему? В конце концов мы оба принадлежим к человеческому роду.

Проконшесс тихонько посмеялся.

— И с этим не поспоришь. Но есть и еще кое-что. Мне кажется, дорогой барон, что мы с вами образуем две части некоего целого.

— Две разные части?

— Разумеется. Только давайте не будем делить все на белое и черное. Образно говоря, там, где я вижу непостижимое, вы ищете простое объяснение, главная разница в этом. В этом же корни нашего противоборства, которое дает именно тот результат, который угоден Провидению.

— А истина посередине?

— Ох, опять вы про истину.

— Извините, больше не буду.

— Да ладно, попробуем поискать и вашу истину. За результаты, впрочем, не ручаюсь. Истину обрести куда труднее, чем веру. Только не спрашивайте меня — почему.

Потому что истина все же не любит отдаваться кому попало, подумал Обенаус. Разумеется, вслух об этом он не сказал. Потому что пришел в посольство Покаяны не за тем, чтобы наставить святого отца на путь истины. Его задача была менее сложной. Хотя едва ли более безопасной.

3. ПОСЛЕДСТВИЯ ПИКНИКА

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ БЕРНАРУ ВТОРОМУ

Ваше высочество!

Боевые корабли готовы. Транспорты почти загружены. Прошу ускорить вербовку колонистов.

Гросс-адмирал У. Мак-Магон

P.S. Брандскугелей все еще маловато.

* * *

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ БЕРНАРУ ВТОРОМУ

Ваше высочество!

Флот выбрал все брандскугели не только Адмиралтейства, но и со складов Главного артиллерийского управления. Однако сегодня адмирал потребовал еще 880 зажигательных снарядов из Стратегического Резерва. Это грабеж какой-то! С чем останется курфюрстенвер в случае наземной войны?

Генерал-интендант Румялис

* * *

СОВ.СЕКР.

НАЧ. ГЛ. ТЫЛОВОГО УПРАВЛЕНИЯ

К. РУМЯЛИСУ

ВСЕ требования старого Мака должны выполняться полностью, немедленно и буквально. Вплоть до последнего фунта пороха. Что же касается сухопутной войны, она пока не началась. Следовательно, есть время. Подготовьте дополнительную заявку на боеприпасы, заводы Брюганца готовы ее принять.

БЕРНАР

* * *

В восьмом часу утра терпению Кэйра пришел конец.

— Вот что, братец. Невозможно слышать твои стенания. Ты же всю ночь никому уснуть не дал! Прямо и не знаю, что с тобой сотворить.

Франц поднял угасший взор.

— Извини. Я сам не знаю.

— Ладно, одевайся.

— Зачем?

— Пойдешь на свидание.

— Не получится.

— Почему?

— Я не знаю, где она живет.

— Замечательно. Разве она хранит это в тайне?

— Не знаю. Я не спрашивал.

— О, — сказал Ждан. — Очень умно.

— Да при чем здесь ум?! — воскликнул архитектор.

— Ну вот, первое разумное словоизвержение за последние сутки. Ты подаешь надежды.

— Майн готт! Но что же теперь делать, что делать, а?

— Ладно, я узнаю для тебя адрес, — сказал Кэйр.

Франц встрепенулся.

— О, адрес! Адрес — это есть спасение! А как, где?

— В деканате, желторотик.

— Им запрещено давать адреса.

— Не бывает правил без исключений, бамбино. В деканате, чтоб ты знал, сидят вовсе не бесплотные ангелы, а вполне конкретные девочки. Они вполне доступны для конкретных форм убеждения. Эффенди Бурхан! Пока не растолстел, доставай-ка свои джангарские сласти.

— Кэйр, я только-только задремал.