Ёшкин кот - [41]
Людмила Евстафьевна, остановила пение.
― Нет, так не годится, ― сказала она.
И каждый раз всё начиналось сначала. Наконец, измученная чайка, пролетев над просторами необъятной Родины, притомилась и решила передохнуть.
― Ребята, вы хорошо поработали сегодня, ― сказала учительница. ― Расстаёмся до следующего раза.
Дни шли за днями, и стало правилом, что слова песни «Чайка» стали сопровождать Колю каждый раз по дороге в школу. Однажды после работы отец сообщил, что в его рабочем коллективе по случаю ноябрьского праздника состоится торжественное собрание коллектива работников. А концертная бригада поздравить коллектив своим творчеством приехать не сможет.
― Неплохо было бы, если ты, Коля выступишь, ― предложил отец, ― дал бы небольшое представление. И верно, красный уголок у нас хороший, коллектив заслуженный, и выступить не грех!
Коля страдальчески посмотрел на отца. О таких гастролях он и не мечтал! Только однажды они пошутили с Валеркой над Витькой, когда за компанию пригласили его совершить творческий выезд с «культурной» программой. Навроде артистов. Но сейчас красный уголок Кольку заинтересовал. Всё же очаг культуры! Жаль, что баяниста Витьку со своим музыкальным чемоданом он не сможет пригласить. Витька сам укатил с музыкальной школой на гастроли в сельский клуб. Валерка, как назло, второй день с ангиной валяется дома, он на холоде тренировал голос, избавляясь от фальцета.
«Придётся теперь отдуваться одному, ― подумал Коля, ― и за солиста, и за запевалу. Сам на свою шею замутил эту культурную программу с белокрылой чайкой. Но не отказывать же теперь трудовому коллективу из сознательных граждан черпать истоки народного творчества!» И он суетно стал искать листочек с текстом песни. «Надо слова повторить да напеть на память уже известную мелодию, ― решил он. ― Всё же без музыкального сопровождения петь придётся. Вот тебе и сольное исполнение!».
На тот случай, если голос срываться начнёт, Коля приготовил стишок про революционный Петроград в 1917 году. Собрание же было посвящено именно этому празднику.
Осень стояла сухая и прохладная. Отдельные дни были даже морозные. Низко плывущие тёмно-серые облака казались тяжёлыми, они жались к земле, словно гружёные караваны последних речных судов, торопившихся укрыться в речных затонах от настигающего холода, спешащего сковать льдом реки. Развешанные на зданиях красные флаги трепал ветер, они, словно яркие вспышки орудий, штурмовавших Зимний, под напором набегавшего ветра взмывали вверх. В то же время красные флаги, готовые ворваться в предпраздничную суетность, покорно склонив яркое полотно, миротворно дожидались наступавших ноябрьских праздников.
В этот осенний вечер в трудовом коллективе царила предпраздничная обстановка, посвящённая Великому Октябрю. Вначале речь шла о трудовых успехах коллектива, о чём Колька мало что понимал. Он даже начал скучать и зевнул пару раз, не раскрывая рта. Рот раскрывать пригодится на сцене. Но вот объявили о начале культурной части. Коля встрепенулся, зорким взглядом оглядел зал. Сцены с занавесом вроде не видно. Вдруг из-за стола напротив, где сидел президиум, слово взял ведущий собрания и сообщил, что в нашей стране подрастают молодые таланты. И что молодым везде у нас дорога, и им придётся идти по стопам своих отцов. Ну, в общем, всё такое патриотическое. У Коли в голове мелькали строки стихотворения о выстреле Авроры и слова песни о крыльях чайки, зовущей за собой. Другой песни по случаю такого приглашения он как-то не предусмотрел. Но зато стишок будет в тему, подумал он, и чайка ― она же тоже символ революции. Коля не раз видел, как она над суровой Невой парила, касаясь вспененных волн, бившихся о серый береговой гранит. Правда, в кино.
Аплодисменты из зала подняли Колю с места, и он, словно на крыльях, как чайка, вылетел на импровизированную сцену между столом председательствующего и первым рядом, где сидели работники предприятия.
Занавес почему-то организаторы праздника не предусмотрели. Зато свисающий за спиной председательствующего
― «Чайка крыльями машет»! Песня! ― бодро объявил Коля. ― Слова Сергея Михалкова. Исполняю сам, лично, без музыки.
Зал загудел, захлопал в ладоши. Впервые же на сцене такой юный исполнитель. Затем аплодисменты приутихли. «Ну, пора начинать, ― подумал Коля. ― Была не была! Не боги же горшки обжигают». На всякий случай выдержал паузу, поправил кончики пионерского галстука, скатавшиеся трубочкой, закинул рукой набок нависший на лоб чуб, и громким звонким голосом запел:
