Еще вчера была война - [12]

Вот еще наука его военная… Грамоту вручили, Почетным гражданином объявили, премию дали, звезду опять же. А ведь сделали-то не оружие. Нельзя такими бомбами кидаться. Идиоты эти американцы. Нашумели… Теперь уже поздно — расползлось по всему свету, и все знают, как оно будет, если кинуть бомбу. А если бомба посовременнее будет? Если раз в тысячу мощнее? Япония просто переломится и затонет. Америки не станет. А что будет с миром? Нет, тут ничего не поделать, жаль.

Американцы сами виноваты. Держать надо было в глубокой тайне, на самый крайний случай. А еще лучше, как в сорок третьем. Всех к стенке, лаборатории взорвать. Ученых расстрелять. Расстрельщиков уничтожить. Вот самый верный способ спасти все человечество, а не только верхушку советского народа. Ведь можем же, можем, когда хотим и понимаем, а, товарищ Берия? Да, применили пару раз, убедились, что можем производить в промышленных масштабах. А что дальше?

Представить себе установки, смонтированные на танковом шасси. По штуке на армию — уже хватит. И вперед, на Берлин. Уже в сорок четвертом бы там оказались. А потом сразу на Францию, на Испанию с Италией, на Великобританию. Америка… Богатые, сволочи. Бомбу кинули бы? Да хоть десять. Все равно наши потери были бы несоизмеримо меньше. И — по Америке. Плацдарм захватить, потом оборудование перетащить — и вперед. Там дороги хорошие, народ дисциплинированный. Да-а-а… И что? Был бы коммунизм? Его у нас-то нет. Хозяин и то понимал. А эти, начетчики, кроме Маркса ничего не знают. Время-то меняется! Все меняется! Нет, нельзя было то оружие давать в руки даже сейчас. Вот сейчас бы с таким оружием Никита… Кстати, Никита?

Лаврентий Берия подошел к телефону:

— Соедините с Хрущевым. Что значит — нет связи? С Хрущевым нет связи? Как, совсем нет связи?

Ах, черт! Чувствовал ведь, что опаздывает!

— Охрана, к бою!

Да, какая тут с ним охрана. Что он смогут? Один пулемет, шестеро мужиков. Ах, как все не вовремя. И не вызвать никого, не отбиться, не дождаться дзержинцев. Придут ведь сейчас и спросят. И ведь расскажешь все, что знаешь. Запоешь буквально. Есть такие средства — все расскажешь, до последней запятой. Даже если думал, что забыл — помогут вспомнить.

А ученые у нас хорошие. Им только тему дай, направь по правильной дорожке — за год ведь восстановят. Вон, бомбу с ноля сделали, только толчок понадобился и немного информации… Нет, информацию они от меня не получат!

***

— Так его же судили?

— Кого?

— Да Берию!

— Ты мне это будешь рассказывать? Мне? Я был на первом бронетранспортере, который снес ворота. Потом раздолбали чердак, с которого бил пулемет. Потом разведчики пошли в дом. А там уже никого живого. И Берию при мне выносили на носилках. Бегом несли, торопились. А толку-то! Он же в голову стрелялся — тут никакая медицина не поможет. Голова — это же вам не компьютер… Информацию не поднять.

— Ох, ты… Это же какая история могла быть!

— Вот я о том вам и говорю. Вы подумайте, какая история! И все коту под хвост. И кто? Берия, так его и распротак и распроэтак. Сколько жизней погубили зря. Какие потери в войне! И какой в итоге государство просрали… А ведь мог бы быть, представьте, сейчас мог бы быть Союз Советских Социалистических Республик Мира! И до коммунизма тогда — рукой подать! Эх…

Кузьмич выполз из-за стола, махнул дрожащей рукой честной компании — мол, пошел я, пора мне уже — и медленно потащился через двор.

— Ты веришь ему?

— А хрен его знает. Как проверить, если сам говорит, что все уничтожено? Но по ощущению общему — могло такое быть. И дед так правдиво все описывал.

— Да где он служить-то мог в то время?

— Похоже, в ГРУ. Военные всегда с МВД на ножах были…

…

Ранним утром из третьей квартиры вытаскивали носилки с телом Кузьмича. Санитары говорили, что у старика было кровоизлияние. Нельзя при слабых сосудах столько пива пить — рвет их, старых, как хомячков. Какие-то военные, вызванные врачами, осматривали комнату, рылись в шкафу, делали опись вещей. У старика не было никого близких в Москве.

— Товарищ капитан, — обратился здоровый мордастый сосед, вышедший в коридор в розовом махровом банном халате и китайских тапках на босу ногу. — А правда, что Кузьмич наш офицером был?

— Майором запаса, да.

— Он, болтают у нас, в спецназе служил?

— Какой спецназ? Пожарный всю жизнь. И звание у него внутренней службы.

— А ордена?

— Медали у него одни. Юбилейные, да за выслугу.

— Так он же воевал?

— В сорок пятом ему шестнадцать всего было… Ладно, ребята. Пойдем мы уже.

…

— Ну?

— Вот тебе и ну. Говорил же Кузьмич, чтобы не болтали лишнего.

— А чего ж ты полез тогда к капитану?

— Так, надо же было как-то сыграть. А то было бы подозрительно — сосед умер, а мы и не удивляемся. Пили вместе — и пофиг на человека.

— А контора, видишь, и в старости достает.

— Интересно, кто на Кузьмича стукнул? Вот что меня теперь мучить будет.

— И меня…

Суворовщина

— …Скажите, ваша новая книга о войне, наделавшая столько шума…

— Да-да-да! — прерывает и чуть не вскакивает. — Я наконец-то показал всему миру, и в первую очередь моим согражданам всю правду о той далекой войне! Теперь мы все должны задуматься и переосмыслить наши знания! Да-да-да! Эта книга — просто бомба, поэтому я был вынужден прятать черновики у друзей, завести себе несколько аккаунтов на анонимных серверах, расположенных в разных частях света, скрывать свои мысли…