Еще одна версия - [5]

 В это время Драпкина терзали противоречивые чувства. С одной стороны, он был очень привязан к Елене, с другой — к матери. Обе женщины были настойчивыми и решительными, не в пример ему… Позже, на следствии, он показывал:

 - Лена говорила, что нам хорошо было бы вдвоем, если бы не мешала моя мать. Такими разговорами, используя нашу с ней близость, она все время восстанавливала меня против матери. Я постепенно поддавался ее влиянию, к тому же мать почти все время меня «пилила», возмущалась моим выбором. А Лена всегда упрекала меня в том, что я, сорокалетний муж–чина, целиком нахожусь под влиянием «мамочки». Эти упреки в какой–то степени затрагивали мое мужское самолюбие. Постепенно я и сам невольно стал думать, что, может, без матери нам действительно было бы лучше.

 9 августа после работы Драпкин зашел к Елене Борисовне. В который уж раз они выясняли отношения. Уходя, Александр как бы между прочим обронил: «Если бы я был один, то давно бы на тебе женился». Эти слова окончательно утвердили Елену Борисовну в желании избавиться от Эльвиры Семеновны. Пассивность Александра она расценила как молчаливое согласие на все ее возможные действия и прямо заявила ему: «Завтра утром я приду и убью твою мать».

 Свое душевное состояние после этого разговора Филиппова описывала так:

 - Он ушел. Я не находила себе места, металась, как раненый зверь. Чтобы не оставаться с тяжелыми мыслями, пошла на улицу, долго бродила. Возвратилась совсем разбитой. Хотела отравиться, но что–то меня удержало. Не давала покоя мысль: ведь жизни у меня еще не было, у него ее тоже нет. Всю ночь я провела без сна, и навязчивая идея угнетала меня все больше и больше…

 На следующее утро, очень рано, Елена Борисовна позвонила Александру домой и, решительно предупредив: «Я сейчас приеду», положила трубку. Затем она завернула в газету молоток и в 7 часов 30 минут утра была у Драпкиных. Александр открыл ей дверь. В этот момент в прихожую вышла Эльвира Семеновна.

 - Мама, познакомься, это Елена Борисовна.

 Возмущенная столь ранним и бесцеремонным визитом, Эльвира Семеновна не пожелала знакомиться и, громко заявив: «Я не желаю принимать у себя в доме всякую дрянь», быстро пошла в свою комнату.

 - Ах, так! — взбешенная Елена Борисовна бросилась вслед за Драпкиной и несколько раз ударила ее молотком по голове. Тут в комнату вбежал Александр. Подстрекаемый возгласами Филипповой: «Ты трус! Надо кончать!», он выхватил у нее молоток и тоже нанес матери несколько ударов.

 Эльвира Семеновна закричала и упала на кровать, чтобы прервать ее крики Филиппова схватила лежавшее на кровати пикейное одеяло и пыталась с его помощью заткнуть своей жертве рот. Но та упорно сопротивлялась. Ей удалось вырваться из рук Филипповой и встать с кровати. В это время ее очки упали на пол и были отброшены в сторону. Несчастная успела крикнуть: «Сынок, что ты делаешь?!» Но Филиппова сбила ее с ног. Вдвоем с Александром они продолжали наносить Эльвире Семеновне удары, пока она не затихла. После этого Александр пошел в ванную смывать кровь, а Елена, чтобы убедиться в смерти Драпкиной, несколько раз уколола ее иглой в подколенные и подлокотные ямки. Затем она перерезала телефонный провод и тоже пошла смывать с себя кровь. После этого она завернула в газету молоток, первой вышла из квартиры, по дороге выбросила сверток и к началу работы была в институте. Вслед за ней, тоже без опоздания, пришел на работу и Драпкин.

 Примерно в одиннадцатом часу утра Александру сообщили по телефону, что в его квартире пожар. Он тотчас выехал домой. Сослуживцы, знавшие о его близких отношениях с Филипповой, посоветовали и ей поехать вслед за ним, но Елена Борисовна отказалась, сославшись на то, что это неудобно.

 В обеденный перерыв Филиппова поехала на такси к себе домой, где еще раз тщательно осмотрела себя, чтобы проверить, не осталось ли каких следов. Позднее при освидетельствовании Филипповой судебно–медицинский эксперт обнаружил полученные во время борьбы царапины на кончике носа, на лбу и кистях рук.

 Следствие подходило к концу. Не было уже никаких сомнений в том, что это убийство — преднамеренное. Оно оказалось продуманным во всех деталях. Так, оно было специально приурочено к тому дню, когда Драпкина и Филиппову пригласили на день рождения на дачу, хотя сами преступники в этом не признались. Они предполагали, что после убийства вовремя явятся на работу, вечером, не заезжая домой, поедут на дачу и вернутся в город лишь в понедельник, а домой попадут только вечером после работы. Они рассчитывали, что обнаружение трупа лишь через трое суток после убийства практически лишит судебно–медицинских экспертов возможности точно определить время наступления смерти Эльвиры Семеновны и, кроме того, позволит Александру обеспечить себя убедительным алиби: убийство произошло в его отсутствие.

 Всем этим планам помешало одно непредвиденное обстоятельство: на кухне варилось варенье. Оно сгорело и начался пожар. Это позволило обнаружить преступление примерно через три часа. В то же время из–за повышенной температуры воздуха в квартире эксперты не смогли дать категорическое заключение о времени убийства, а это в свою очередь дало Драпкину возможность выдвинуть ложное алиби в связи с тем, что убийство совершено уже после его ухода на работу.