Еще одна темная половина - [9]

Но я передумала, когда в подвале Мари уверенным шагом прошла мимо двери в удобную и комфортную комнату с едой и туалетом и открыла дверь клетки, в которой я просидела несколько неприятных часов. И когда я просто встала на пороге и помотала головой, она, не мучаясь рефлексией, втащила меня силой.

И надела наручники.

С цепями.

И заперла клетку.

Выключила свет.

И ушла.

Дежа вю.

8. Старый друг

В темноте все ощущения обостряются.

Особенно, если ты на какую-то часть вампир. Знать бы, на какую. Потому что все это время я забывала подумать о том, о чем меня будет нежно расспрашивать Эшер в этом подвале. О сказочке про слияние людей, вампиров и «других сущностей» в единое бессмертное и тяготеющее к знаниям существо.

Очевидно же, что мы с Люцием соединились как-то очень уж хреново и явно не были двумя половинками. Может быть, мы были куда меньшими частями. По крайней мере, к знаниям меня сильнее тянуть не стало. К выпивке — да. Возможно, мы были бессмертным алкоголиком.

Но чувства — были не человеческие. Я не боялась.

Я и в прошлый раз не слишком боялась, но тогда был шок, тогда была депрессия и лекарства от нее в моей крови.

А сейчас я слишком много знала для того, чтобы бояться. Как минимум, что меня не убьют.

И могла в полной мере насладиться полной темнотой, в которой, как ни вглядывайся, нет ничего — только еще более полная темнота.

Или тяжестью, холодом и грубостью наручников. Они оттягивали запястья, холодили кожу, и руки страшно затекали, даже когда просто лежали на коленях.

Твердым покрытием пола — бетонным, холодным. Я была в том, в чем пошла открывать дверь этим утром — футболке и пижамных штанах, которые не защищали от холода подвала.

Теплым, но затхлым воздухом, в котором тянулись еле уловимые нити посторонних запахов: еды, которую загрузили в холодильник сегодня утром, воды из крана с оттенком ржавчины, чуть холодноватого тела Мари — ого, я чуяла Мари, духов какой-то живой женщины, которая была здесь пару недель назад…

И тьмы.

Я даже прислушалась. Тишина тут тоже была абсолютной, но мне остро не хватало пяти чувств, чтобы понять, что я сейчас ощущаю. Почему я ощущаю запах тьмы. Запах. Тьмы.

Что это вообще?!

Я дернулась — это было как зуд. Как будто я хочу открыть глаза, а они никак не открываются. Или сквозь насморк ощутить явно сильный аромат. Но он не пробивался, я не могла идентифицировать это, и вот тут уже начинала паниковать.

«Люций!»

Я позвала его внутри себя, но не получила отклика. Может быть, это вообще был не он, мне пофиг. Мне нужно было понять! Ни его сущность, ни я сама не могли дать ответа.

Я застыла. Замерла. Прекратила дышать. Постаралась не существовать. Все, только чтобы ощущение тьмы проявилось отчетливее.

И в этот момент моей шеи сзади коснулось что-то влажное и горячее.

Я откатилась в сторону — насколько позволила длина цепей наручников! Но — ничего. Ни запаха. Ни звука. Ничего.

Сердце грохотало в ушах, мешая успокоиться. Может быть, мне показалось?

Но в этот момент оно случилось снова — и я поняла, что это язык! Кто-то лизнул меня в шею сзади. Кто-то, кого не могло быть в запертой клетке!

Кто-то, кто засмеялся сейчас прямо над моим ухом.

Тихо. Хрипло. Сухо.

Знакомо.

Не мне.

Внутри меня — не я — что-то встрепенулось на этот звук.

Загрохотали цепи, и наручники дернулись — кто-то тянул их к прутьям клетки, наматывал цепь на что-то наверху и притягивал меня к стенке так, что руки оставались задранными наверх, а двинуться было невозможно.

Я не слышала, чтобы кто-то входил в подвал или даже в клетку. Но этот кто-то был здесь. Внутри. В темноте.

— Ты догадалась? — голос такой сухой и хриплый, что от одного его звука хочется пить. И вот теперь я ощутила присутствие рядом с собой. Не дыхание — дыхания не было. И запах тьмы — он усилился.

И отклик внутри — тоже.

Я попыталась привстать, но с руками, натянутыми над головой, это было сложно.

Тогда и ощутила дыхание — снова позади, у самого уха, холодный вздох, пахнущий тьмой, пошевелил волосы. И язык прошелся по изгибу ушной раковины — острый, горячий, влажный.

— Еще нет? — пересыпался мелким песком тот самый голос у другого уха. — А если так?

И снова касание горячего и влажного на шее, а потом — все еще внутри этого ощущения — острый укол. У него что — в языке шип?

— Нравится?

Мне нет. Но я тут не одна…

— Скучал?

Что?!

Присутствие изменилось — оно снова было передо мной, а не позади. И тьма вокруг слегка посерела, словно где-то появился источник света.

Или — пропал источник тьмы?

Какое странное сравнение.

Передо мной на корточках сидел Демон.

Прямо в клетке.

9. Что вы знаете об извращениях

— Никого нет дома, — ответила я. Если ему нужен Люций, то черт знает, куда он делся после той оргии в баре. И после шизофрении в сугробе. И после валентинок. Поздравил и ушел, ага.

— Да куда он денется… Но я могу и выманить, мне несложно…

— Кто ты такой? — кроме того, что вампир и — древний? Что значит древний? Как Люций?

Не обращает внимания, рассматривает меня в упор. Сам он похож на подростка — слишком длинные руки и ноги, презрительное выражение лица, кольца эти, тоннели в ушах и… что там с языком было? Красивый как черт — это про него. Но не взрослый мужчина, не томный эльф типа Люция. Бешеный какой-то.