Еще одна темная половина - [28]

— Войной со Въетнамом. По странному совпадению именно в это время СССР стал поставлять туда оружие.

— То есть они узнали, что тут происходит? А как?

Демон покосился на Люция.

— Что? — не поняла я.

— Шпионы, — пожал плечами тот.

Демон заржал.

— Шпион, — уточнил он. — Один.

— Ты? — изумилась я, глядя на Люция. — Да не может быть! Зачем это тебе?

— Смотри, Люц, отличный имидж ты себе создал. Даже твоя секс-рабыня не верит в твое человеколюбие.

Люций зарычал.

— Ладно, ладно, твоя прекрасная половина, — пошел Демон на попятную.

— Я бы скорее поверила, что он устроил геноцид… — я завернулась в одеяло и тоже полезла копаться в куче одежды. Кажется, там еще что-то было для меня. В крайнем случае, надену шмотки Люция. Может, это его мотивирует в следующий раз не забывать обо мне.

— Ты бы ее воспитывал, что ли… — Демон допил остатки бульона из миски и развалился на подоконнике как кот. Он был худой и узкий, так что места ему вполне хватало — даже для позы, казавшейся расслабленной и комфортной, хотя условий для этого не было. Но с котами всегда так.

А вот сейчас обидно было. Знаете, исторические события вообще лучше запоминаются, когда в них участвуешь, я не обязана знать всю человеческую историю в подробностях!

Но я промолчала. Потому что была вежливой… и подозревала, что опыта для побед в ругани с тысячелетними вампирами у меня недостаточно.

— Ночью идем? — уточнил Люций у Демона.

— Не, ну можно днем. Будешь половину времени отделять живые потоки от мертвых, но ты же сильный, ты же справишься. Жизнь не так хороша, если нет препятствий, — нахамил Демон, даже не поднимая головы.

— Ночью на поля смерти? — уточнила я. — А там не будет… Ну…

— Чего? — заинтересовался Демон.

— Ну, неупокоенных душ или призраков. Жуткое, наверное, место.

Демон опять заржал.

Я сегодня что — весь вечер на арене?

— Ты все-таки идиотка. Самой главной неупокоенной душе этого мира ты пятнадцать минут назад сосала хуй.

Я смутилась. Ну да, как ни крути, а привыкаешь. Таково свойство человеческой психики. Идешь ночью на кладбище — страшно. А домой к вампиру-садисту уже как-то нет. Ну что он со мной сделает, чего он еще не делал?

— Не сосала, — пробормотала я.

— Сочувствую, Люц, — хохотнул Демон.

— Блять! — рыкнул Люций, выпуская клыки и разворачиваясь к нему.

— Ушел-ушел, — и Демон вымелся из нашего номера, так и оставив миску из-под лапши, скотина.

Я как раз нашла какую-то странную юбку с узором в виде слоников, которую надо было наматывать в несколько слоев на себя и пыталась это проделать. Судя по строгости выражения морд слоников и сдержанному цвету — юбка могла быть и мужской. Представлять в этом Люция не хотелось, он и так был уже глубоко недобр.

— Дал бы хоть денег, я бы в магазины сходила, нормально оделась, — почти про себя проворчала я.

— Сходи без денег, ты же темная богиня теперь, — огрызнулся он.

— Я не умею ею быть.

— Зато мозг ебать умеешь.

— Мозг умею, без денег ходить в магазин — нет! — гордо заявила я.

До вечера надо было успеть еще пожрать, наверняка они планировали на полях смерти что-то увлекательное и активное. Что именно — я уже не пыталась спрашивать, я хорошо помнила, чем кончаются с Люцием подобные вопросы.

— А ты сам есть не хочешь? — поинтересовалась я.

2.3 Великий сэнсей

— Я буду пить тебя. С этой тьмой в крови ты наконец-то стала вкусной, — одним скользящим движением он оказался позади меня, дыхнул ледяной тьмой в шею, обхватил запястья и отвел их назад, так что я стала похожа на птицу с распахнутыми крыльями.

Страшно неудобная поза. Но все забывается, когда очень острые кончики клыков едва-едва намечают прокол в основании шеи. Даже не больно, почти щекотно, но моя кровь несется навстречу, жаждет вылиться и насытить. Как жаль, что я уже не та, что прежде и не совсем разделяю эти устремления.

— А раньше я вкусной не была? Ничего себе оскорбления! — я попыталась повернуться, но Люций чуть-чуть сдвинул захват, и любая попытка изменить положение вдруг стала очень болезненной.

— Есть разница между тем, чтобы пить обычного человека и практически богиню.

— «Практически»… — я возмутилась. — Еще недавно ты утверждал…

— Шшшшшшшш! — клыки прокололи кожу и по всему телу разбежалась волна острого наслаждения. Я заткнулась.

Но он не стал пить кровь. Он словно балансировал на грани — воткнуть глубже или освободить меня. Можно было бы сравнить с колебаниями, когда протягиваешь руку к пирожному — или к бокалу с виски. И знаешь, что стоит сдвинуться еще на миллиметр — и жизнь покатится в совсем другом направлении.

Боль не проходила — она словно подрагивала в верхних слоях кожи, надеясь напрыгнуть на меня, когда клыки войдут глубже. И удовольствие не проходило — ждало.

Но Люций все-таки устоял — и выпустил меня.

— Интересно, что будет, если я не удержусь и выпью тебя досуха? — спросил он у потолка, вновь заваливаясь на кровать прямо в одежде.

— А что вообще бывает со вторыми половинами, когда они умирают? — почему-то меня вдруг страшно заинтересовал этот вопрос.

— Перерождаются, — пожал он плечами. — Иди гуляй до вечера, ты мне тут не нужна.

— Но мне надо тоже поесть! А денег все еще нет.