Еще одна темная половина - [25]

— Понимаешь, ты для меня символ абсолютной романтической любви. А Демон что? Он выглядит вообще как подросток. Я похожа на педофилку?

— Я не могу быть символом, я вообще часть тебя, фактически ты.

— Ну раз ты это я, то сам с ним и трахайся, — подытожила я.

— Мне не нравится, что ты перестала меня бояться, — с ленивой угрозой протянул Люций.

Я обернулась и встретилась с прищуренными черными глазами, в которых плескалась тьма. Да, перестала.

— Я не для того стала темной богиней или как ты меня там назвал, — вздохнула я. — Чтобы тебя бояться. Раньше надо было думать. До того, как вы запихивали в меня эту темную сущность.

— Я назвал тебя темной стороной вампира, понятия не имею, откуда ты взяла богиню.

— Из вашей с Демоном ругани по поводу меня. То есть, когда я обрела темные дары, которые раньше полагались только вампирам, какую-то разновидность бессмертия и при этом не заполучила жажду крови — это не богиня, это хрень какая-то?

Он пожал плечами и взял стакан сока из сахарного тростника с тумбочки. Это было такое развлечение для туристов — сначала смотреть, как его выжимают, а потом пробовать и понимать, что это просто вода с сахаром. Но Люций утверждал, что для понимания оттенков вкуса надо любить кровь. Кровь я не полюбила. Но что-то определенно изменилось, только я пока не могла понять, что.

Я села на край постели, но этого показалось недостаточно, и я подползла на коленях к нему поближе:

— Помнишь, ты мне говорил когда-то, что я самая обычная тыква. Ничем не особенная. Просто попалась по пути. А потом внезапно оказалось, что я твоя половина.

— Я врал, — он пожал плечами.

— Я догадалась!

Вот блять, что за тварь? Хотела спокойно уехать, поглазеть на экзотику, купить сувениров, привести голову в порядок. Вместо этого он меня завел и вывел.

— Ты вообще представляешь как это — жить обычным человеком? — прошипела я зло. — Какая это неизбывная мечта — оказаться особенной? Ты ведь родился таким! Ты не представляешь, как это страшно — с каждым годом понимать, что годы утекают сквозь пальцы, и никто не тебя не спасет. Как тает детская уверенность, что ничего плохого с тобой не может случиться. Как исчезает убежденность в том, что в тебе есть что-то, чего нет у других. А без этого стать особенным не получится — совсем. Остаются книги и фильмы, которые утоляют жажду… как морская вода. В первые секунды кажется, что помогло, а потом тебя рвет всеми этими светящимися мальчишками, письмами из хогвартса, попаданцами и темными властелинами. Потому что мир ни намеком не дает тебе понять, что внутри него есть волшебство. И тут приходит один ублюдочный вампир и говорит — волшебство есть, но не для тебя! Мне кажется, я просто умерла в этот момент, поэтому мне и было пофиг на все, что происходило дальше.

— Тебе было пофиг, потому что ты была под наркотой, любовь моя, — Люций ни на секунду не заразился моей горячей речью. Лениво возил трубочкой в стакане, гоняя льдинки. Ему-то можно местный лед, вряд ли вечному вампиру страшен понос. — А когда прошло действие таблеток, вот тогда тебя скорчило.

— Странным образом совпало с твоим отсутствием.

— Потому что я — тоже наркота, — протянул он, изо всех сил наслаждаясь собой.

Я смотрела на эту тварь, и мне хотелось разорвать его на части, трахнуть, поцеловать, любить до конца дней и высушить насмерть.

Он кивнул, встретив мой взгляд и правильно его интерпретировав. Ему тоже хотелось сделать это со мной. Почти всегда мы испытывали одни и те же чувства, но теперь тьма внутри меня подсказывала ответы. Я снова чувствовала его, как тогда, с меткой, но теперь я управляла этим.

— Мы одинаковые. Мы не просто части одного целого. Мы и есть — это целое, — сказал он спокойно. На удивление спокойно. Странно спокойно для вечно раздраженного всем Люция.

Я хмыкнула.

Он покачал головой.

— Если бы ты открыла глаза в изначальной тьме и увидела бы свет, лишь став взрослой… Если бы я появился в роддоме номер двадцать и получил бирку с надписью «девочка»…

— Ничего бы не изменилось… — сказала я одновременно с ним.

— Ничего, — кивнул он.

Я посмотрела в его черные глаза. Неужели я была бы такой жестокой эгоистичной сволочью?

И сама себе ответила — да. Была бы.

Я провела кончиками пальцев по его худому лицу с выступающими острыми скулами, очертила четкую линию челюсти, скользнула пальцем по безупречно ровному узкому носу. Словно искала в его чертах — свои.

А он терпел. Смотрел на меня и терпел, что я его трогаю. Смотрел, не мигая, пока я наглела и гладила его по волосам — белым, блестящим. Отводила пряди от лица. Любовалась. Своим. Вампиром.

— Укуси меня… — прошептала я. — Как ты умеешь.

— Нет чтобы — выеби меня как ты умеешь, — оскалился Люций.

— Что-то мне после ваших с Демоном игрищ никакого секса уже не хочется, — призналась я. — И боюсь, долго не захочется.

— Вот теперь обязательно выебу, — ухмыльнулся он.

— Неа, — сказала я. — Ты — нет. Ты никогда не делал это насильно. Мне всегда приходилось умолять.

— А кто делал? — я даже не заметила как он выпустил клыки.

— Твой прекрасный брат.

— Демон никогда…

— Конечно. «Когда» — он был с тобой, я ушла на задний план. Но это было мое тело, не забывай.