Еще одна сказка барда Бидля - [5]

- Джейми-Джейми, - радостно кричит она, - Посмотри, Гарри жив! Джейми, и мы все живы. А Его нет, он сгинул! Джейми!

Я никогда не обсуждаю с родителями то, что вижу, когда ко мне приближаются дементоры. Потому что им вовсе не обязательно знать, что я случайно подслушал одно из самых страшных воспоминаний в их жизни. И на третьем курсе мне уже почти четырнадцать, и я прекрасно знаю, кто побывал в нашем доме в тот день, то есть знаю, кто был первый из них. А про второго, того, что ушел с таинственной женщиной, я не стану их спрашивать - они все равно не ответят, ну а мне как-то ни к чему. В конце-концов, с перепугу мне просто померещилось, думаю я. К тому же, если и не померещилось, он все равно был Упивающимся.

А вот моего «черного дядю» я вижу хоть не часто, но вполне регулярно. Причем регулярность эта трогательно совпадает с той периодичностью, с которой я влипаю в школьные приключения, которые всякий раз, почему-то сопряжены для меня с риском для жизни.

* * *

Да, приключения с риском для жизни… Похоже, сейчас я как раз расхлебываю одно из таких вот приключений, стоя тут у стеночки. Видимо, память ко мне все же вернется, раз я вспомнил про третий курс и дементоров, но вот что делать в сложившейся ситуации даже с вернувшейся памятью? Не думаю, что те, кто меня приковали здесь, талантливые психиатры-экспериментаторы, столь необычным способом возвращающие безнадежным пациентам их утраченные воспоминания. Скорее, врачи убийцы или просто заштатные маньяки! О, вспомнил, я же обожаю маггловские фильмы, у нас дома даже телевизор был, чего обычно не водится в домах у магов. Мама говорила, что, даже выйдя замуж за самого настоящего чистокровного мага, в Средневековье погружаться не собирается. И она часто брала меня с собой в кино, а папа очень ругался, потому что вообще не хотел, чтоб мы лишний раз из дома выходили. Почему? Сейчас мне даже кажется, что папа мог оказаться прав - если б я не выходил из дома, вряд ли бы стоял сейчас здесь. И не думал бы про маньяков, которых хлебом не корми, а только дай помучить кого-нибудь в подвале недельку-другую…

Так вот, мои дурацкие приключения. Хогвартс меня ошеломляет! Нет, вовсе не тем, от чего приходят в восторг дети из немагических семей - не потолком, похожим на небо, не мантиями, не едой, которая сама собой нарисовывается перед тобой на тарелке (хотя Рона это поражает, кажется, трижды в день - за завтраком, обедом и ужином, черт, опять Рон!). Нет, меня просто потрясает обилие здесь людей - и преподавателей, и детей - моих ровесников и совсем уже взрослых орясин - огромные залы, переходы, спальни, в которых спят не по одному, а сразу по пять человек. И все ко мне лезут, хотят поговорить, познакомиться, дружить или тихо врезать кулаком промеж глаз, пока никто не видит. Почему-то я - знаменитость! Меня знает даже задавалистая девчонка из магглов с каштановыми кудряшками! Про Волдеморта мне, разумеется, рассказали родители, как только я самостоятельно смог дошлепать до зеркала и разглядеть, что на лбу у меня есть шрам в виде молнии, что нормальным людям вовсе не свойственно. Но зачем из этого раздувать целую историю?

Мы жили очень уединенно, и мама тщательно оберегала меня от внимания посторонних. Кажется, иногда, когда мы с родителями ходили в Косой переулок, к нам пытались подходить совершенно чужие люди, заговаривали со мной, трепали по лохматой голове, но родители были бдительны - каким-то образом эти милые люди немедленно оказывались оттеснены от меня чуть ли не на другую сторону улицы. Так что, думаю, со временем до всех дошло, что Поттеры - люди своеобразные, Джеймс - так и вообще аврор, а с такими, как он, шутки плохи, ну а Лили Поттер просто нервная женщина и трясется над своим ангелом (это я-то ангел!), как наседка.

Дом наш в Годриковой лощине стоял на отшибе и был скрыт всеми возможными чарами, что тоже не особо располагало к приему гостей. Хотя, конечно, гости к нам заходили (и я не Волдеморта имею в виду!), например, чинный седобородый старец, обожавший мне подмигивать и жрать сладости в огромных количествах (и оказавшийся, в итоге, директором Хога!), или дядя Ремус, сутулый человек неопределенного возраста с понимающе-удрученным взглядом. Ну, сами видите, было весело! От этого веселья дома порой случались скандалы, потому что папа был, в общем-то, довольно веселый и разухабистый человек, обожал компании, шум, гам, погонять на метле, поорать песни на природе…А маму после памятного нашествия Волдеморта на наш дом все больше парализовывал страх. Причем с годами становилось все хуже и хуже - мне не особенно разрешали общаться с соседскими детьми, упаси Мерлин, ходить к кому-то в гости или водить к нам. Если мы куда-то ехали, можно было не сомневаться, что неподалеку «пасется» кто-то из папиных коллег…Я ненавидел, когда родители ругались, мама была такая милая и добрая, а папа смешливый и веселый и они очень меня любили. Ума не приложу, как отец уговорил ее отправить меня в Хог!

Так вот, народу в Хоге было столько, что у меня немедленно разболелась голова, и первые дни я только ходил на уроки или прятался в спальне, но постепенно мне стало это нравиться - нет, не то, что на меня все обращают внимание и чего-то от меня хотят, нет! В Хоге у меня очень быстро возникло четкое ощущение, что это такое место, что со мной (да и со всеми остальными!) здесь может случиться ну буквально все, что угодно! И это мне понравилось! Видимо, именно поэтому и начало незамедлительно случаться с периодичностью примерно раз в год по-крупному, не считая мелочей из серии «упал с метлы», «был ночью в Запретном лесу», «был едва не убит троллем», «чуть было не съела трехголовая собака». Ведь чуть не считается! Поэтому я родителям о такой повседневной ерунде даже не писал, думаю, они не очень хотели бы узнать, а вот чем кормят да какие у меня оценки, это да, писал во всех подробностях, судя по их письмам это и было единственное, что их интересовало.