Еще один шаг - [22]
Алешка зашевелился, приподнял голову, влажные глаза блестели.
— Ты… плачешь?
За все дни блужданий по лесу Валерка ни разу не видел, чтобы Алешка плакал.
— Не плачу я совсем.
— А почему слезы?
— Ну и дурак.
Алешка встал, снова впрягся в волокушу, снова прошел несколько шагов и, споткнувшись, упал.
— Лешка! Встань! — требовал Валерка.
Брат не двигался и не отвечал. Это очень встревожило Валерку. Он подполз поближе, потянул Алешку за руку.
— Лешка, встань же!
— Зачем?.. Мне, может, полежать хочется.
— Так и сказал бы, а то молчишь…
Алешка провел рукой по лицу, потрогал голову. Почему она болит? Поднялся — ноги дрожат. Нет, тащить волокушу он не сумеет. Даже одного шага не сделает. Что же делать? Ведь нельзя сидеть. Может быть, за этой поляной начнется лежневка, а там и поселок. Но как дойти до поляны?
— Лерка, знаешь что… Давай бросим волокушу. Тяжелая она и… неудобная.
Валерка кивнул:
— Противная волокуша.
— Пойдем лучше… Я помогу тебе.
Валерка подумал и вдруг сказал:
— Лешка, ты сам пойди… посмотри.
— А ты один останешься?
— Я подожду.
Алешка долго тер ладошкой затылок. Ну что скажешь? Может быть, в самом деле так лучше?
— Ладно… Дойду до поляны и посмотрю.
— А дальше ты не пойдешь?
— Вот еще… Чего б это я дальше пошел?
Алешка прикрыл Валерку курткой, хотя в лесу и не было холодно, и пошел.
Вслед ему очень внимательно смотрел Валерка.
Поляна была уже близко — метров пятьдесят, не больше, а за поляной, казалось, была еще одна поляна — и, наверно, побольше. А может быть, Алешке так казалось, просто лес там был пореже.
Алешка несколько раз оглядывался — далеко ли остался Валерка, и шел дальше. Наконец он вышел к поляне.
Вот она за кустиками, вот кустики позади, и Алешка увидел ее — большую, круглую, как большое зеленое блюдо.
Но что это? Зарод? Нет, не похоже. Разве бывают такие зароды?
Алешка прошел еще несколько шагов и как вкопанный остановился. Прямо перед ним стояла избушка. Отсюда она казалась крошечной, будто бы вышла из сказки и стала среди поляны, но у ней все было, что полагается у настоящих изб, — два окна, дверь и, главное, крыша. На миг Алешке почудилось, избушка валится набок, крыша пошла вниз, а окна… окна полезли вверх, и земля тоже стала уползать из-под ног. Чтобы не упасть, схватился руками за дерево, прислонился к нему. Слабость и тошнота постепенно проходили. Алешка открыл глаза и тихо позвал:
— Валерка, гляди! — словно Валерка был рядом.
Надо Валерку привести скорее. И Алешка поспешил обратно, к Валерке.
Увидев лицо брата, Валерка спросил:
— Что там, Лешка?
— Идем скорей… Увидишь.
Алешка подхватил Валерку под руки, помог встать.
— Что там, Лешка?
— Увидишь…
Вцепившись в Алешкину руку, опираясь на колышек, Валерка поковылял, ступая на носок больной ноги. Боль отдавалась во всей ступне, но Валерка терпел: там, на поляне, что-то было интересное.
И вот они на поляне.
ИЗБУШКА
— Что это? — спросил Валерка, не поверив себе.
Задыхаясь, вытянув, как гусенок, шею, Алешка почти потащил Валерку и, не дотянув пяти метров, оставил, бросился к избушке, распахнул дверь — она легко открылась, словно только и ждала, чтобы ее открыли.
— Лешка! — Валерка умоляюще смотрел на него. — Возьми меня.
Алешка вернулся, подхватил Валерку под руки и потащил за собой.
— Это охотничья…
— Сюда придут и найдут нас?!
— А что там, на столе?.. Смотри!
На столике у маленького, на четыре стекла, оконца лежало что-то черное. Алешка подбежал, схватил обеими руками.
— Хлеб!.. Рыба!.. И нож вот.
— Лешка!
— Поделим.
Алешка держал в одной руке хлеб и рыбешку, другой рукой помогал Валерке перебраться через порог, потом осторожно уложил его на полу.
Алешка внимательно осмотрел рыбу, хлеб и сказал:
— Вот тебе, а это мне… А это оставим. Съедим после.
Алешка взял нож — простой кусочек косы в черенках — и принялся пилить засохший хлеб. Это было не так просто — хлеб, наверно, лежал здесь не один день, но Алешка все-таки распилил его пополам, разломал и рыбу.
— Хвост или голову тебе?
Валерка смотрел то на голову, то на хвост.
— А ты что хочешь?
— Хвост.
— И я хочу.
— Бери.
Несмотря на то, что хлеб нельзя было укусить, острые зубы разгрызли его, не упало и крошки. Съели и рыбу.
Оставалось еще полкраюшки хлеба. Валерка все посматривал на него, и Алешка прикрыл хлеб курткой, подальше от соблазна.
— А… можно еще?
Алешка тоже, как и Валерка, был голоден, но он знал: все сразу есть нельзя, надо потерпеть. Об этом он и сказал:
— Помнишь Зиганшина и его товарищей? Когда их нашли, то стали кормить понемножку… А то бы они умерли.
— А рыбки можно?
— Рыбки?.. Ну ладно.
Братья съели еще и по кусочку рыбы. Теперь бы надо напиться, но воды в избушке не оказалось. Где же взять ее?
Мальчики осмотрелись внимательнее.
— Гляди, Лерка!.. Печка!
В избушке, почти у самой двери, стояла небольшая печурка, труба ее выходила через крышу, а на печке лежал целый коробок спичек. Богатство! А под кучей сухого валежника оказался котелок и поллитровая железная кружка.
— Вот кружка! Котелок!
— И мне покажи!
Валерка все ощупал, понюхал даже, чем пахнут находки, потом передал Алешке, который, не переставая, восхищался котелком и кружкой, а спички высыпал на ладонь и каждую рассмотрел и снова вложил в коробок.
