Еще один попаданец. Часть 3 - [5]

Или взять экипажи самоходок — сформированные из остатков бронероты 75 разведбата. Те, чьи танки мы не смогли завести или починить сами напросились в экипажи. Парни не жалели своих сил чинили и изучали самоходки под обстрелом врага. В качестве наводчиков в самоходки влились артиллеристы Петлицкого, потерявшие в бою свои орудия. Изучать трофеи было бы сложно, но помог его Величество случай. В первой подбитой нами машине оказался раненый мехвод. Когда экипаж пытался сбежать из машины его расстреляли. Уцелел лишь мехвод. Он, получив ранение в ноги не смог вылезти, вот и попал к парням в плен. Как они его разговорили, не знаю, но тот все эти дни добровольно помогал в изучении и овладении штуга. Причем немец периодически на парней кричал и размахивал кулаками, когда танкисты что-то делали не так. В качестве переводчика выступал Дорохов — сержант из саперов, немного знавший немецкий язык.

С расчетом единственной зенитной установки вообще была история. Они ее таскали по этажам казармы 44 полка и отстреливали наступающих вдоль берега Муховца немцев. Дважды установку повреждало осколками, но парни ее чинили, раскапывая запчасти из под завалов. В качестве охлаждающей жидкости использовали мочу. Связаться с ними удалось лишь вечером 23 июня. Разведчики, прочесывая кольцевые казармы в поисках групп сопротивления, натолкнулись на них полуоглохших от очередного разрыва “чемодана”, замотанных грязными и кровавыми бинтами в каземате второго этажа размышляющих о поднятии зенитки на крышу здания для обстрела пролетающих над крепостью немецких самолетов. Почти сутки они вшестером без продовольствия, воды и связи с командованием держали оборону казармы. Надо было видеть их радостные лица, когда им дали напиться воды из фляги, а затем принесли несколько ведер воды для их установки. Парни, несмотря на молодость, были боевые, лихие и набравшиеся опыта в борьбе с пехотой противника за дни обороны. Командовал ими молоденький младший сержант Григорий Петров, практически перед самой войной прибывший в полк с курсов под Минском. И как после этого оставлять таких людей на произвол судьбы.

С самоходчиками зенитчики сошлись быстро. Так же быстро установили свою установку на грузовик, затаривались водой и боеприпасами, не подпуская к установке никого постороннего. Единственного кого допустили, был пожилой оружейный мастер из гражданских починившего водяной насос на установке. Они же уже присматривали и за трофейной “колотушкой” — противотанковой пушкой.

Медицинское отделение возглавил Самойлов. А кому как не ему. Других медиков в отряде не было. Девять тяжелораненых пока держались на его знаниях и умениях. В помощь ему выделили в качестве санитаров двух бойцов из числа хоть что-то знающих о медицине. Во всяком случаи умеющих делать перевязки и доказавших это в бою перебинтовывая раненых. Григорий сразу взял быка за рога. Потребовав с меня разрешение на срочное купание личного состава в реке. Четыре дня проведенные среди грязи, вони, копыти, разлагающихся на жаре трупов людей и лошадей, недостатка воды сильно сказалось на гигиеническом состоянии бойцов. Люди пообносились, форма грязная так и до вшей не далеко… Бани и санобработки не предвиделось, а река вот она рядом всего в нескольких метрах иди и купайся. Мыло у личного состава есть, чистое белье тоже. Еще в крепости на складе удалось разжиться по несколько комплектов нижнего белья и запасному комплекту формы на каждого. Я был не против, но только после завершения всех оборонительных работ. И в кустах у берега, не заплывая далеко и не шумя. Хрен его знает, где немец своих наблюдателей поставил. Не дай бог выследят, а нам позарез пару дней надо спокойных выгадать…

Сложнее было со старшиной. Лучше всех на эту должность подходил Козлов. Особенно наглядно это было видно, когда он загружал свои машины. И чего там только не было. И шансовый инструмент и масксети, и запчасти, и патроны и продукты, и бензин в канистрах. Он две двухсотлитровых бочки в полуторку самый первый засунул. Но, увы. У него на шее вся мобгруппа висит. Других таких же я не видел. А когда к нам присоединится Егоров неизвестно. По предложению Петрищева временно старшиной отряда назначили сержанта Ермакова из пограничников. Тот на курсах в свое время неплохо исполнял обязанности старшины. Так что работу знает, и надеюсь, с ней справится.

Нужен был бы в отряде еще политрук, но, увы, среди нас такого не было. Назначать, кого-то неизвестного мне не хотелось. Членов партии среди известной мне части отряда не было. По сообщению командиров остальных групп они о таких тоже не знали. Так что подождем до лучших времен. А вот секретаря комсомольской организации отряда предложить удалось. В моем взводе секретарем комсомольской ячейки был ефрейтор Усольцев. Из снайперов. У него, кстати, был самый большой счет убитых им в крепости врагов — 31, в том числе 3 офицера, снайперская пара, 12 -унтер-офицеров, шесть пулеметных и один артиллерийский расчет. И это не считая тех, кого он успокоил в ходе прорыва и до войны. Об организации соревнования среди снайперов мне рассказал полковой комиссар, случайно услышавший спор нескольких бойцов о том кто из снайперов больше набил врагов. Спор чуть до драки не дошел. И ладно бы, если бы спорили сами снайпера, так ведь спорили бойцы из групп прикрытия. Вот Фомин и предложил организовать такое соревнование. Учитывались лишь только те удачные выстрелы, которые подтверждались несколькими независимыми свидетелями и самим снайпером. В конце каждого дня подводился итог соревнования. И только после этого в снайперскую книжку вносились результаты. В одном из классов полковой школы на грифельной доске велась специальная таблица по каждому из бойцов. Вроде бы и глупо этим заниматься в осажденной крепости, а вели и радовались успехам товарищей и старались равняться на лидеров.