Ещё один маленький шаг - [69]

На этой жизнеутверждающей ноте гость свернул беседу по существу, а вскоре и вообще откланялся. Макаров долго смотрел из окна ему вслед.

Кратер Страбон, кабина корабля Ла-20-ЛП, утро 29 июля по бортовому времени, утренний сеанс связи

— Как отдохнули после вчерашнего? — бодро начал общение Ник Никыч.

— Хорошо, только вот руку отлежала с непривычки… — ответила Лена, потирая свою правую руку.

— Бывает… — начал было начальник экспедиции, но тут же завис. По всему выходило, что Лена отлежала себе правую руку. Но как можно отлежать протез?!!

Пока он мучительно соображал, а что там вообще происходит, слово взял Вениамин Михайлович, который, хоть и присутствовал на всех сеансах связи, но обычно помалкивал:

— Значит, ксеносы не ограничились тем, что подлечили тебе последствия декомпрессии и заправили жизнеобеспечение?

— Да, — взяла слово Света и подробно описала всё, что удалось выяснить вчера, по результатам обследования перерождающегося протеза.

— Занятно… — Вениамин Михайлович был несколько сбит с толку, но некоторые детали попытался выяснить: — Функциональность протеза сохранилась?

— Да, — ответила Лена, — и, по моему, мне удалось сделать в ладони что-то типа георадара.

— Надо будет посмотреть диапазоны и диаграмму направленности, — тут же влез Джон.

— Может оставить это до Земли? У вас и без того сейчас будет прорва забот.

Ник Никыч явно не до конца отошёл от шока, раз ляпнул такое. Джону пришлось его вежливо поправить:

— Надо быть уверенным, что она не будет создавать помех оборудованию и связи.

— Извините, ребята, я кажется действительно в шоке от ваших новостей, — потряс головой Ник Никыч, — конечно, это надо сделать. Но на сейчас есть какие-то наводки?

— Пока нет.

— Ну и славно. Если сейчас критических наводок нет, то займись этим завтра. А сейчас работайте по программе.

— Николай Николаевич, — грустным голосом встрял Влад. — Теперь ведь мы с Леной будем под пожизненным подозрением, из-за этого контакта с ксеносами? Так?

Аскар от такого аж взвился:

— Дудки! Сам будешь всю бюрократию сдавать!

Вениамин Михайлович на это искренне рассмеялся, ответил уверенно и спокойно:

— Не всё так печально! Вам, конечно, придётся пройти кое-какие тесты и обследования, но проблема решаема.

Сеанс связи закончился и экраны погасли.

— Это они ещё твою Сапфиру не видели… — с мечтательной и ехидной улыбкой произнесла Люся, наблюдая как синяя драконица вылезает в кабину прямо через внутреннюю обшивку.

— Ага! И показать её Комиссии по лженауке… — мечтательно добавил Аскар. — вот тогда они такую фигню начнут нести, что их всех точно в дурдом определят.

— Не надо всех! Цукерман нормальный мужик! — возмутился Влад.

— Так он фигню и не несёт, — резюмировала Света, поглаживая Сапфиру. За прошедшие вечер и утро драконица успела стать всеобщей любимицей.

Корлёв, Московская область, Узел дальней космической связи в здании ЦУП, сразу после завершения сеанса связи

— Вениамин Михайлович! — Ник Никыч с подозрением посмотрел на психолога. — Я понимаю, что ребят надо успокоить, но…

— Не волнуйтесь, — Шустрый был абсолютно расслаблен, — это только наши лжеучёные[1] веруют, что никаких НЛО не существует, а армии и Комитету[2] регулярно приходится разгребать последствия контактов третьего рода[3]… И контактов третьего рода с вероятным противником. При том не скажу сходу, что разгребать сложнее. Так что у нас есть определённый опыт по возвращению личного состава в строй после таких инцидентов.

Кратер Страбон, кают-компания базового лагеря Двадцать восьмой лунной экспедиции, 31 июля, утро по корабельному времени

Последние два дня были действительно сложными. Сначала готовили посадочную площадку для “канистры”… хорошо сказать, канистра! На взлёт с поверхности “лаптю” нужно порядка десяти тонн топлива, которое состоит из двух компонент: собственно топливо, сжиженный метан, которым обильно нашпигованы лунные недра, и жидкий же кислород. Оба компонента должны быть сильно охлаждёнными, заметно ниже нуля градусов по Цельсию, поэтому в “канистре” предусмотрены и приличная термоизоляция, и собственная криогенная система, и приличной мощности ракетные двигатели и бортовой компьютер, который всем этим должен управлять. А чем питается ракетный двигатель? Да всё тем же топливом, которое везёт космонавтам! И сжигает при этом примерно столько же (ну совсем немного меньше) чем доставляет на поверхность. Но это всё технические мелочи, а вот реактивная струя, которая ударяет в поверхность при посадке “канистры” — совсем не мелочь! Мало того, что она сама по себе горячая, так она ещё сдувает с поверхности пыль, песок, камни, которые вполне могут повредить и сам космический корабль, а уж про хрупкий базовый лагерь и говорить не приходится!

Но и слишком далеко от лагеря сажать канистру тоже нельзя, это ж вам не аэродром, по которому “лапоть” можно гонять от площадки к площадке! Компромисс был найден: “канистру” сажают в двухстах метрах от места стоянки корабля (там же и базовый лагерь), а в ста метрах от базового лагеря, между ним и местом посадки “канистры” делают бруствер. Его назначение — направить раскалённые ракетные выхлопы в сторону от корабля и палатки базового лагеря. А как и кто его делает? А для чего, спрашивается, к автоботу и “козлу” прилагаются бульдозерные скребки? Вот ребята весь вчерашний день и строили этот бруствер. Аскар управлял на месте “козлом”, а Лена лихо гоняла дистанционным управлением автобот, прямо из корабля, по ходу давая указания куда какую породу двигать. Света и Люся, тем временем, при силовой поддержке Джона, занимались тем, что раскладывали по полочкам и закрепляли в грузовом отсеке добытые Леной образцы (за неимением собственных). А Влад, оставшийся сегодня дежурным пилотом, вносил всё это в опись (вот она, та самая Бюрократия, которая так пугает Аскара!). Зато посадка “канистры” прошла без сучка и задоринки! Только мутные струи ракетного выхлопа поднялись над краем бруствера, да немного лунной пыли осело на палатку.