Ещё один маленький шаг - [24]

На это Джон ответил сразу и без запинки:

— Инвестиции.

Ребята обменивались непонимающими взглядами и Шустрый попросил Джона:

— Объясни товарищам.

— А что тут непонятно? Кто за всё это будет платить? — пожал плечами Джон.

— Государство! — заявил Аскар.

— Это у вас. А у нас всё в руках корпораций. Корпорации надо получать прибыль. Сколько вы уже работаете на Луне? А прибыль есть?

— Ну… у нас уже много достижений… и в науке… там биостанция есть, обсерватории…

— Но всё это нельзя продать, — припечатал Джон, — или можно, но очень узкий рынок.

— То-есть, у вас никто не хочет вкладывать в космос потому, что прибыли от этого ждать очень долго? — уточнил Аскар.

— Это пол беды, — ответил Джон. — Беда, когда вкладываешь ты, а прибыль получает другой. Это как с вашими секциями… ну… кружками, как вы говорите.

— А что не так с кружками? — удивился Влад.

Джон вздохнул. Как же сложно объяснять этим, очень хорошим и умным ребятам, такие простые вещи?

— Вот, например, Света. Она училась в секции радио. Она получила квалификацию, как она рассказывает, у нас это радиоинженер начального уровня и радист высокой квалификации. За это обучение кто-то заплатил. Зачем этот кто-то будет платить за это? Инвестор рассчитывает, что Света после школы будет работать в его корпорации. Это прибыль. А вот Света бросила секцию радио, пошла учиться в биологию. А потом бросит биологию и вообще пойдёт автомобилями заниматься. А пед этим летит с нами на Луну. Да, как инженер в автомобильной компании она будет очень эффективна. Гораздо эффективнее тех, кто учился только на автомобильного инженера, но получается, что сначала в неё… в её образование, вкладывала деньги Bell, потом Монтако, потом NASA, а прибыль с этого получит Форд. Это неправильно, на это никто не пойдёт.

— А в освоении космоса такие варианты проскальзывают сплошь и рядом, — подхватил Шустрый. — И это наши математики просчитали ещё в конце пятидесятых[5].

— Но ведь можно же скинуться всем вместе, и NASA, и Форд и прочие, сделать как у нас Дома пионеров… ну, у вас будут скаутов, например. И все будут в конце концов получать выгоду! — взвился Влад.

— Можно… наверное… — буркнул Джон, — но не получается…

Шустрый посмотрел на часы, вздохнул и вернулся к своему рассказу:

— Ладно, ребята, вы это всё потом обсудите. Давайте я сейчас просто расскажу то, что вам действительно надо знать. Так вот, тогда же наши математики рассчитали максимально возможный для капиталистического уклада объём инвестиций и максимальный срок, на который эти инвестиции могут быть сделаны. Получилось, что инвестиции, необходимые для выхода в космос превосходят этот предел на порядок по объёмам и в четыре раза по времени. Речь идёт не разовых достижениях, типа первыми долететь до Луны и бросить это дело, а о том, чтобы реально выйти в космос, закрепиться там, начать там жить. А без этого, сами понимаете, ресурсы космоса будут нам недоступны. В том смысле, в каком они необходимы для выживания.

Он остановился чтобы передохнуть, чем воспользовался Джон:

— И тогда правительство России решило вернуть социализм. Вот и вся ваша “революция”.

— Не правительство, но достаточно большая группа очень ответственных людей, действительно близких к руководящим кругам. Большей частью офицеры спецслужб, много офицеров армии, учёные, даже кое-кто из представителей крупного бизнеса.

— Их-то как затащили? — буркнул Джон.

— Нашлись люди, которые поняли, что инвестиции в выживание это выгодно, даже если эти инвестиции абсолютно невозвратные в финансовом плане. И вот сейчас мы напрягаем все силы и направляем все возможные ресурсы на то, чтобы успеть закрепиться в ближнем космосе до того, как на Земле наступит ресурсный кризис. Ради этого мы, чего уж греха таить, заметно проседаем в повседневном качестве жизни по сравнению с США.

— И как вы видите… гибель Америки? — спросил Джон с изрядной долей скепсиса в голосе, но смотрел при этом очень хмуро.

— В мире уже не осталось запасов первородного железа[6]. Всё железо, а это основа нашей техники, передельное. Значит загрязнённое. С каждым циклом переделки степень загрязнения растёт, а значит качество металла падает. Машины служат всё меньше, новые становятся менее надёжными. Технологии глубокой очистки передельных металлов чрезвычайно дороги, прежде всего по энергии, а энергоносителей уже почти не осталось. По нашим расчётам качество массового производства металлов упадёт ниже критического для современных технологических систем уже через пятьдесят — семьдесят лет. Начнутся критические отказы систем жизнеобеспечения городов, заводов, электростанций. А с учётом того, что вы, — он кивнул в сторону Джона, — в угоду ускорения оборота капитала, закладываете во всю технику гарантированный отказ через заранее заданное время эксплуатации, у вас этот процесс пойдёт катастрофическими темпами. Это касается не только металлов. С пластиками кризис наступит раньше, с полупроводниками чуть позже, но это уже не важно. К тому времени электронные системы станут не актуальны, придётся переходить на технологии даже не XX, а XIX века.

— Из XIX века мы развились настолько, что полетели первыми на Луну! — заносчиво воскликнул Джон.