Еще о греко-болгарской распре [заметки]
1
См. номер 1873 года. Печатаем эту статью, как и прежние те же статьи и по тому же предмету, sous toutes résèrves [Со всеми необходимыми оговорками (фр.).]. Автор живет давно на Востоке, и его мнения интересно выслушать, хотя бы в чем-либо и не разделяя их. – Ред. [«Русского вестника».]
2
Не можем (лат.).
4
Неофит, митрополит Дерконский, в брошюре своей «Диевкринисис ту Вулгарику зитиматос» [«Разъяснение болгарского вопроса» (греч.)] говорит, что «Д. (4-й?) Вселенский собор определил округ Константинопольского престола и утвердил в 28-м правиле его права над тремя округами: Сицилийским, Понтийским и Фракийским, который содержит в себе всех северных варварских народов» (до Дуная и дальше на Македонию).
На подобных основаниях, между прочим, греки отстаивают права Вселенского патриарха на две спорные области – Фракию и Македонию.
Митрополит Дерконский слывет, правда, за фанатического эллина и за врага России; он может, конечно, выражать эти чувства в различных действиях своих явных и тайных; но из этих чувств не следует еще, что в брошюре его все неправда, даже и ссылки на такие факты, которые многие могут проверить. Я упомянул здесь об этом лишь для того, чтобы дать понять хоть сколько-нибудь мимоходом и кратко и не обременяя читателей сухими фактами и скучными цитатами, что за греков вообще в этом фрако-македонском вопросе право историческое (консервативное), порядок и за болгар право этнографическое, племенное.
5
Не могу воздержаться, чтобы не сказать здесь несколько слов об одном греческом монахе. Зовут его отец Савва. Он сын сельского священника; придя с ранних лет на Афон, он долго был послушником и учеником знаменитого старца грузинца Илариона (я пишу это уже на память). Они жили вместе в пустынной келье. Старец сам иеромонахом не был, но он выхлопотал Савве послушание в это звание, и Савва служил для него в маленькой и бедной домовой церкви их пустыньки. Жизнь их была странническая; пост чрезвычайный; старец-грузин Россию любил донельзя (за ее православие); во время Крымской войны эти два человека в пустыни молились ежедневно и пламенно за Россию и Государя. Савва служил обедню по-гречески; отец Иларион пел сам по-грузински; когда Савва начинал на эктинье возглашать за Россию и Царя, старец падал ниц, обливаясь слезами, и бился головой об пол, восклицая по-грузински: «Подай, Господи» или «Господи, помилуй!», так что и Савва не мог иногда от слез продолжать службу. Когда союзники Турции вынудили от патриарха приказание святогорцам молиться за их войска, не все монастыри это исполнили. Одному из уступивших отец Иларион послал свое проклятие, лишь на основании своего духовного авторитета. Игумен и другие монахи этой обители поспешили в его дикую пустыню просить прощения, и он очень долго держал их за дверью. Под таким влиянием рос и старел отец Савва. По смерти старца он наследовал его келью, и наставник завещал ему, как иеромонаху, никогда за требы ни с монахов, ни с мирян денег не брать. Савва исполнял это, и сверх того он постник такой строгий, что я видел сам, как он, гостя по болезни в Руссике, подкреплялся по совету доктора: бобами, огурцами, фасолью (это его ростбиф). Старцы Руссика его очень любили, уважали и всячески его поддерживали. Человек он разговорчивый, довольно начитанный, ласковый и добрый. Теперь он вдруг ожесточился противу русских; переселился в Руссик на греческую половину и более всех других нападает на русских. Я спрашиваю: похож ли такой человек на ватопедского Ананию, о котором я говорил выше? Разумеется нет, и если даже в душу его закралось какое-нибудь честолюбивое искушение (оно бессребреников посещает чаще, чем алчных), желание играть в Руссике роль и т. п., то не оправдывает ли такой человек свою совесть какими-нибудь соображениями по болгарскому вопросу с чисто церковной точки зрения? «Россия уже не та, что была и т. д.». Надо подумать и об этом, и если бранить греков в газетах, то надо знать, как и за что, ибо и греки разные.
6
«Болгарская правда и греческая ложь» (болг.).
7
«Гений христианства» (фр.).
Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.
Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.
«…Я уверяю Вас, что я давно бескорыстно или даже самоотверженно мечтал о Вашем юбилее (я объясню дальше, почему не только бескорыстно, но, быть может, даже и самоотверженно). Но когда я узнал из газет, что ценители Вашего огромного и в то же время столь тонкого таланта собираются праздновать Ваш юбилей, радость моя и лично дружественная, и, так сказать, критическая, ценительская радость была отуманена, не скажу даже слегка, а сильно отуманена: я с ужасом готовился прочесть в каком-нибудь отчете опять ту убийственную строку, которую я прочел в описании юбилея А.
Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы — и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Лев Шестов – создатель совершенно поразительной концепции «философии трагедии», во многом базирующейся на европейском средневековом мистицизме, в остальном же – смело предвосхищающей теорию экзистенциализма. В своих произведениях неизменно противопоставлял философскому умозрению даруемое Богом иррациональное откровение и выступал против «диктата разума» – как совокупности общезначимых истин, подавляющих личностное начало в человеке.«Признавал ли хоть один философ Бога? Кроме Платона, который признавал Бога лишь наполовину, все остальные искали только мудрости… Каждый раз, когда разум брался доказывать бытие Божие, – он первым условием ставил готовность Бога подчиниться предписываемым ему разумом основным “принципам”…».
Эрих Фромм – крупнейший мыслитель ХХ века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.
Лев Шестов – создатель совершенно поразительной; концепции «философии трагедии», во многом базирующейся на европейском средневековом мистицизме, в остальном же – смело предвосхищающей теорию экзистенциализма. В своих произведениях неизменно противопоставлял философскому умозрению даруемое Богом иррациональное откровение и выступал против «диктата разума» – как совокупности общезначимых истин, подавляющих личностное начало в человеке.
Эрих Фромм — крупнейший мыслитель ХХ века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.