Еще о греко-болгарской распре - [3]
Болгары же и по географическому положению своему к нам ближе, и по государственному сиротству своему имели всегда особые нравственные права на наше внимание, и по бедности прежней своей не имели средств на учреждение болгарских гимназий. Между ними бóльшее число молодых людей воспиталось и воспитывается в России, и это хотя и незаметно, однако довольно сильно связывает их с нами. Но связь этого рода никак не значит ни в принципе, ни на практике (как оказалось) покорность русскому влиянию, подчинение болгарских интересов русским, а как большею частью случается в подобных случаях, эскамотаж русского образования на пользу болгарских особых интересов; эксплуатация великорусских сил для целей собственно болгарских.
В этом нет большого зла и, может быть, из этого выйдет даже и большое добро и для нас, и для всего славянства, со временем, если обстоятельства примут счастливый оборот, если мы поймем, в чем дело.
Но чтобы обстоятельства приняли счастливый оборот, надо нам, мне кажется, беспрестанно помнить следующее общее правило: что воспитание людей какой-нибудь нации учителями другой, более старой и ученой нации никак не влечет за собою неизбежно подчинение интересов этой младшей и новейшей нации интересам ее воспитательницы. Большею частию последствия даже обращаются в ущерб воспитательнице, ибо воспитанники понимают своих учителей, а учителя, глядя долго на питомцев с благодушною гордостью, не видят, как у тех вырастают понемногу зубы и когти...
Потом настает минута зрелости, и учитель с удивлением видит, что питомец, овладев его средствами, говорит, однако, уже совсем не то, что он ему внушал! А между тем, быть может, наставник уже связан с этим эмансипированным питомцем разными прежними нравственными обязательствами, сожалением, любовью, вещественными выгодами и, наконец, известными логическими посылками, от которых не у всякого есть мужество вовремя, откровенно отказаться как от ошибочных.
Не революцию якобинскую проповедовала блестящая аристократия Франции в XVIII веке, когда чествовала деизм Вольтера, идеальную демократичность Руссо, конституционный дух Монтескье... Однако на этих началах выросли Мирабо, Дантон и Робеспьер. Не июльских баррикад сорок девятого года, не царство последней коммуны желала, в свою очередь, якобинская воспитанная буржуазия, когда приучала народ бунтовать противу всякой власти.
Не врагов непримиримых православным грекам и Восточным Церквам, которые были столь долго нашею опорой в восточных делах, хотела, конечно, воспитать Россия в болгарах, – но людей ей и ее православным интересам приверженных.
Не вина России, конечно, что обстоятельства переросли, наконец, ее средства в этом вопросе.
Не вина России, что все эти народы Востока, выросшие под крылом ее, хотят уже жить по-своему, не справляясь с ее выгодами, не понимая даже иногда, чем и как они могут вредить ей.
Многие из болгар, я уверен, смутились бы, если бы им доказали, что они могут глубоко повредить России, этой главной опоре славянства; но многим и в голову не приходит это.
– Россия так огромна, так могущественна; что мы, бедные, живущие под турком болгары, можем ей сделать? – говорят они.
А я сказал бы: «Нет! Именно потому, что болгары бедны, они могут быть опасны нам. И по вере своей, и по государственному своему сиротству, и по единоплеменности, и по педагогическим связям, и по месту они ближе к нам всех других юго-западных и юго-восточных соседей наших. По близости своей они могут принести немалый вред, не желая сами того, сперва нам, а потом всему славянству и, наконец, самим себе.
Болгары в яме, болгары в траншее, они видят лишь ближайшие свои цели.
Мы на горе; мы претендуем распоряжаться, мы должны даже претендовать на высшую стратегию и тактику во всех подобных делах!
Не пристойно было бы, чтоб ошибки и честолюбивые увлечения какого-нибудь прапорщика повлекли бы за собою неосторожное движение всех резервов великой армии, назначенной, быть может, для защиты самых священных, охранительных и творческих сил человечества!
Жертва тирании иногда незаметно и нежданно перерождается в деспота; сирота оказывается не только неразумным, но нередко и неблагодарным».
II
Мы сочувствуем болгарам...
Мы должны сочувствовать болгарам...
Прекрасно!
Но сочувствует ли нам большинство политикующих болгар? И в чем? И нет ли и между ними у нас много врагов – врагов тем более непримиримых, что это не вражда оскорбления или злобы, а вражда идеальная, вражда национального сепаратизма во что бы то ни стало? И даже если часть болгар и сочувствует нам, то в какой мере? В чем именно они России сочувствуют?
Полезно ли нам, наконец, всякое сочувствие, или могут быть иногда и вредными симпатии?
Вот в чем вопросы!
Сочувствует, положим, серб. Он желал бы, чтобы Россия помогла или по крайней мере не мешала Сербии стать югославянским Пиемонтом; чтобы Россия не помешала бы сербам составить военное и воинственное государство от Триеста до устьев Дуная и до берегов Босфора, с 14–15 миллионами здорового народа, составленного из воинственных гордых сербов и упорных, трудолюбивых, хитрых болгар, из образованных, лихих мореплавателей-далматов, из кроатов и т. д.
![Панславизм на Афоне](/storage/book-covers/9a/9a99b52dc0327319517363fd07abd819d6ebb38d.jpg)
Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.
![Не кстати и кстати. Письмо А.А. Фету по поводу его юбилея](/storage/book-covers/95/95068c149ce04e12b2d33a9fc45a37c72aac3ac3.jpg)
«…Я уверяю Вас, что я давно бескорыстно или даже самоотверженно мечтал о Вашем юбилее (я объясню дальше, почему не только бескорыстно, но, быть может, даже и самоотверженно). Но когда я узнал из газет, что ценители Вашего огромного и в то же время столь тонкого таланта собираются праздновать Ваш юбилей, радость моя и лично дружественная, и, так сказать, критическая, ценительская радость была отуманена, не скажу даже слегка, а сильно отуманена: я с ужасом готовился прочесть в каком-нибудь отчете опять ту убийственную строку, которую я прочел в описании юбилея А.
![Как надо понимать сближение с народом?](/storage/book-covers/d6/d66452c362a6fbc30aad5a632a0338fb77d2db9a.jpg)
Константин Николаевич Леонтьев начинал как писатель, публицист и литературный критик, однако наибольшую известность получил как самый яркий представитель позднеславянофильской философской школы – и оставивший после себя наследие, которое и сейчас представляет ценность как одна и интереснейших страниц «традиционно русской» консервативной философии.
![Г. Катков и его враги на празднике Пушкина](/storage/book-covers/81/813648a620ff144b42bc6d00d2b49f9e3f39052e.jpg)
«Итак, Москва отпраздновала торжественные поминки великому русскому поэту. Сама Церковь благословила поэзию в лице творца Онегина и Годунова. Говорили речи, декламировали стихи, восхищались, даже плакали…Говорили многие и говорили хорошо! Ф. М. Достоевский… выводил из духа пушкинского гения пророческую мысль о «космополитическом» назначении славян.В газетах напечатаны еще речи г. Островского, И. С. Аксакова о «медной хвале» поэту и, наконец, наделавшая столько шуму речь г. Каткова о «примирении».Все это возбуждает столько разнообразных и даже противоречивых мыслей…».
![Дитя души. Мемуары](/storage/book-covers/2d/2d9166823a5f4f72d7e8313801489b74bde1adee.jpg)
К. Н. Леонтьев – самобытный, оригинальный и в то же время близкий к Русской Церкви мыслитель. Он часто советовался с оптинскими старцами по поводу своих сочинений и проверял свои мысли их советами. Именно его оригинальность, с одной стороны, и церковность, с другой, стали причиной того, что он не снискал широкой популярности у читающей публики, увлеченной идеями либерализма и политического радикализма. Леонтьев шел против течения – и расплатой за это стала малоизвестность его при жизни.
![Избранные письма. 1854-1891](/storage/book-covers/5e/5e3f0766b1c0ba188510f3f9eafba1b1e1ffadc9.jpg)
К.Н. Леонтьев (1831–1891) — поэт-философ и более лирик, чем философ. Тщетно требовать от него бестрепетного объективизма. Все, что он создал ценного, теснейшим образом связано с тем, что было — в его личных чувствах, в его судьбе, как факт его действительной жизни. Этим жизнь Леонтьева и его письма и ценны нам. Публикуемые в данном издании письма и есть «авторское» повествование о жизни.
![О любви (философский этюд)](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Хасидские предания](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Афоризмы](/storage/book-covers/1d/1dd99186baf2ba7c8587a20e7ca81420e9c4f850.jpg)
По-видимому, текст «Афоризмов…» Дж. Т.Кента (1849–1916), впервые опубликованных в 1925 году в Чикаго, был составлен кем-то из его учеников, либо супругой автора Кларой Луизой, по устным записям, и не подвергался личной редакции Дж. Т.Кента. Различные высказывания, вероятно, имеют отношение к различным периодам его жизни, и иногда в определенной мере противоречат друг другу, в соответствии с динамикой воззрений автора. Ряд высказываний нередко многократно комментирует одну и ту же мысль. Удельное содержание тех или иных тем отражает скорее точку зрения составителя, и не всегда дает возможность составить объективное суждение о сумме взглядов самого Дж.
![Постмодернизм. Энциклопедия](/storage/book-covers/02/0236e54738a0568eff9e7a22de9038db5003cace.jpg)
Энциклопедия предлагает системный обзор развития постмодернистской философии во всех ее тематических проекциях: в более чем 500 аналитических статьях подробно анализируются текстология, номадология, нарратология, шизоанализ, семанализ и мн.др. Издание также освещает главные предпосылки становления посмодернистского типа философствования, анализируя интеллектуальные стратегии модернизма, деструкции и диалогизма. Представлен понятийный аппарат, персоналии и фундаментальные тексты модернистской и постмодернистской философии.
![Реальность и человек](/storage/book-covers/95/9552102611ea9300afd8c6753c0f394bebb263bb.jpg)
Франк Семен Людвигович – видный представитель русской религиозной философии конца XIX – первой половины XX века, создавший на основе апофатической теологии и христианского платонизма свое собственное, глубоко оригинальное учение. С 1922 года жил за границей, где и стал одной из самых ярких фигур православной мысли русского зарубежья.
![Новое средневековье (Размышление о судьбе России)](/storage/book-covers/ed/ed22fa58c5704ad9a4694da8225157577fab71fc.jpg)
«… Три этюда, объединенные в этой книжке, были написаны в разное время в течение последних полутора лет. Они не только внутренно едины, но в них повторяются и развиваются основные мысли в новой связи. Мысли мои будут поняты верно, если они будут поняты динамически. Всякое статическое их понимание всегда будет ложно. Меня интересуют судьбы человеческих обществ в движении. …».
![О неповиновении и другие эссе](/storage/book-covers/30/304375788282b8f5e47114aacd1fae2e7aedb9dc.jpg)
Эрих Фромм – крупнейший мыслитель ХХ века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.
![Potestas clavium (Власть ключей)](/storage/book-covers/bb/bb41af69d30fc99f08e79df6273f6f402474eade.jpg)
Лев Шестов – создатель совершенно поразительной концепции «философии трагедии», во многом базирующейся на европейском средневековом мистицизме, в остальном же – смело предвосхищающей теорию экзистенциализма. В своих произведениях неизменно противопоставлял философскому умозрению даруемое Богом иррациональное откровение и выступал против «диктата разума» – как совокупности общезначимых истин, подавляющих личностное начало в человеке.«Признавал ли хоть один философ Бога? Кроме Платона, который признавал Бога лишь наполовину, все остальные искали только мудрости… Каждый раз, когда разум брался доказывать бытие Божие, – он первым условием ставил готовность Бога подчиниться предписываемым ему разумом основным “принципам”…».
![Афины и Иерусалим](/storage/book-covers/69/69a1df15ebd2af36f119577d8fbd25960c1168cf.jpg)
Лев Шестов – создатель совершенно поразительной; концепции «философии трагедии», во многом базирующейся на европейском средневековом мистицизме, в остальном же – смело предвосхищающей теорию экзистенциализма. В своих произведениях неизменно противопоставлял философскому умозрению даруемое Богом иррациональное откровение и выступал против «диктата разума» – как совокупности общезначимых истин, подавляющих личностное начало в человеке.
![Искусство быть](/storage/book-covers/f4/f4483ecd97ff123b1eecd9f78772b70bc2e6b6fb.jpg)
Эрих Фромм — крупнейший мыслитель ХХ века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.