Эромахия. Демоны Игмора - [15]

— Наш единственный родич.

— А почему?

— Так уж вышло. Когда-то давно твою пра-пра-пра… не помню в какой степени прабабку выдали за Эрлайла. Баронессы Игмор не живут долго — старинное проклятие тяготеет над нашим родом. И рожают наши жены мальчишек. Единственный раз родилась девочка — ее и выдали за Эрлайла. С тех пор Игморы берут жен только из этого, родственного, семейства. Вроде бы таким образом удается ослабить действие древней напасти, фамильного проклятия, тяготеющего над нашим домом. В общем, мы в родстве с Эрлайлами и более ни с кем. Не знаю, верить ли в проклятие, но и твоя мать умерла молодой… Да…

— Ты любил ее? — Отфрид осмелился задать вопрос, который постоянно его мучил.

— Она была хорошей женой, — вздохнув, сказал Фэдмар, — и хорошей баронессой Игмор. Все-таки Эрлайлы понимают, что это значит — принадлежать к нашему клану. Есть в них такое… достоинство.

— Но все же? Любил?

— Игморы никого не любят, сынок. — Барон положил руку на рыжие кудри Отфрида, но быстро убрал ладонь. — Помнишь наш девиз? «Я выше всех!» Мы никого не любим и никого не боимся.

— Но отец, я ведь люблю тебя… — робко протянул Отфрид.

Барон не ответил, запустил пятерню в бороду и склонил голову.

— Если тебя интересует история рода, — переменил он тему, — я покажу тебе пару книг. Полистай — может, отыщешь кое-какие ответы.

Прах, поднятый копытами коней Эрлайла и оруженосца, осел, всадники пропали вдали. Барон, тяжело вздыхая и поглаживая бороду, повел сына в комнатушку, служившую библиотекой. Там на покрытых пылью полках стояло два десятка книг. По виду переплетов легко было заключить: библиотекой давно не пользовались. Больше паутины, чем здесь, Отфрид видел лишь в замковой часовне.

Фэдмар провел толстым пальцем по корешкам, посыпалась пыль. Наконец барон выбрал одну книгу, отряхнул и сунул под мышку.

— Эту тебе читать рановато, а остальные погляди.

Отфрид задумался — как раз на той книге, что отец ему не дает, на металлической застежке выгравировано: «История Игморов».

— А когда мне будет позволено прочесть эту? — поинтересовался мальчик.

— Как только я помру, бери и читай, — отрезал барон. Заметив, что сын обиделся, добавил несколько мягче: — Когда прочтешь, сам поймешь, почему я так говорю. Мой папаша, земля ему пухом, тоже когда-то сказал мне, чтоб я не смел прикасаться к этой книжке. Считай, что такова родовая традиция. Мы, Игморы, уважаем обычаи.

* * *

Борьба за право обирать Трибур длилась три года. Фэдмар действовал в своей обычной манере, подобно волку, загоняющему оленя, — серия мелких укусов, непрерывно, безжалостно, пока жертва не ослабеет и не откажется от борьбы. Теперь, когда старший Лоренет пал и возглавлявшаяся им коалиция мелкопоместных дворянчиков распалась, барон перестал опасаться и чаще устраивал набеги. На деньги, уплаченные в качестве компенсации сеньорами, устроившими засаду, он нанял больше солдат и с удвоенным усердием терроризировал округу. С другой стороны, он всячески щадил трибурцев. Время от времени встречался с выборными из городского совета и нашептывал им, как было бы здорово общине сбросить ярмо зависимости от негодных Лоренетов, притесняющих город, и зажить, пользуясь благами самоуправления. Эти слова никого не удивляли — трибурцы не чуяли ни малейшего подвоха, так как полагали, что Игмор стремится только лишь ослабить старинного врага. Новый сеньор Лоренет, сын прежнего, унаследовал отцовский вялый, нерешительный нрав и не осмеливался открыто чинить отпор проискам барона. Прибегать к покровительству графа Оспера он тоже не решался — его светлость был сердит на вассалов из-за неуклюжих действий покойного Лоренета с союзниками.

В комбинации вокруг Трибура Эрлайлу отводилась более тонкая роль — хитрец натравливал на город некоего Сьердана, мелкого дворянчика, давным-давно пропившего все, что имел, и залезшего в долги. Господин Удвин, известный своей рассудительностью и добросердечием, неожиданно принял участие в судьбе бедолаги, выкупил его долги и оказывал покровительство, ничего не требуя взамен — на первый взгляд. На самом деле Сьердан обязался чинить всевозможный вред трибурцам, нападал на их купцов, устраивал налеты на предместья, ни на день не оставляя в покое. Незадачливый управитель поместья, он оказался отчаянным и предприимчивым воякой. Община пожаловалась сеньору, и Лоренет выступил против злодея. Однако тот сумел отбить первый приступ, а затем на помощь Сьердану явился его «друг и покровитель» — Удвин Эрлайл. Лоренету пришлось убраться ни с чем. Оспер также воздержался от вмешательства. Все понимали — за спиной Эрлайла маячит грозный барон Игмор, а уж с этим-то графу связываться не хотелось.

Обсуждая дела с трибурскими синдиками, Фэдмар в ответ на жалобы только разводил руками: да, Сьердан — разбойник, да, да, Игмор сожалеет, что городу выпали такие неприятности, но Эрлайл, родич и союзник барона, впредь будет точно так же чинить отпор и противодействие Лоренетам, даже если, увы, таковые действия окажутся во вред добрым трибурцам. Горожане роптали, они были недовольны сеньором, неспособным защитить их от разбойника Сьердана…