Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель - [45]

– Он основан на принципе карбюрации в хороших моторах. Тебе нужно в первую очередь хорошее качество смеси!

– Это из чего же?

– Конечно, из прекрасного коньяка!

– А что, у тебя завалялось еще? – В глазах Эрнеста блеснул интерес.

На той неделе Грант приобрел пять дюжин ящиков на аукционе спасенных вещей с потерпевшей кораблекрушение французской шхуны. Он вытащил пару бутылок, чьи пострадавшие от воды этикетки носили марку легендарного коньяка «Кастильон».

– Набери полный рот, – инструктировал Грант, – но сразу не глотай. Поболтай его во рту полминуты. Держи его. А теперь через нос выдохни весь воздух из легких.

Отлично! Теперь проглоти коньяк. Открой свой рот. Быстро! Вдохни глубоко, как только можешь!

Улыбка признательности медленно озарила лицо Эрнеста.

– Ты понял? – Грант торжествовал. – Она входит в твои легкие мельчайшим туманом. Проникает в твою кровь быстрее и, как карбюратор, дает лучшую топливную смесь для мотора.

Быстро принесли стаканы. Скоро комната наполнилась звуками выдохов, похожих на звуки агонии умирающих морских свиней, за которыми после приема дозы следовали глубокие вздохи удовлетворенности. Чарльз и Джози скоро пришли к выводу, что с них достаточно, и решили возвратиться на судно для ночлега. К тому времени энтузиазм Эрнеста в отношении новой техники поглощения спиртного и восторг Гранта, как учителя, уже не знали границ.

– Почему эти честные рыбаки должны сидеть в баре и греметь костяшками домино, когда они могут насладиться благом человеческим? – с негодованием в голосе спросил Эрнест.

Как пара веселых Санта-Клаусов, согнувшихся от веса ящиков прекрасного коньяка, Эрнест и Грант пошли по улицам Джаманитаса, барабаня в шаткие деревянные двери.

– Многих рыбаков накачали в ту ночь коньяком, – вспоминал Грант, – каждый получатель постигал искусство «карбюнасьон».

Эрнест и Грант распределили три дюжины ящиков между ними. Об их невероятной щедрости рыбаки узнали несколько позже. Грант купил коньяк на аукционе по пять долларов за ящик. Но тот коньяк был из последней партии товара, произведенного преемником винных погребов Кастильона во Франции. Это была редкость. Рыночная цена равнялась сорока долларам за бутылку, а сейчас оставалось меньше дюжины бутылок. Их оценили более двухсот долларов за штуку.

Все же вечеринка Мейсона – Хемингуэя не нанесла им урон. Возможно, суровые рыбаки не испытали истинного восторга от редкого коньяка. Но они были достаточно признательны и никого не винили за чудовищное похмелье. Во время восстаний, вспыхнувших на Кубе через несколько лет, много домов в Джаманитасе было разграблено и сожжено. Что же случилось с домом Гранта Мейсона? Его не тронули. Напротив, местные жители называют его не иначе, как «дом нашего друга, сеньора Мейсона. Именно этот гринго изобрел «карбюнасьон».

Даже спортивная рыбалка не могла постоянно удерживать Эрнеста на Кубе. Поймав сотню-другую марлинов, он съездил в Ки-Уэст, снова посетил Канзас-Сити по случаю рождения своего третьего сына, Грегори Хэнкока Хемингуэя, и охотился на перепелов в штате Арканзас, недалеко от Пигготта, где жили родственники Полин. Осенью он любил охотиться на крупного зверя на ранчо Эл-Бар-Ти в штате Вайоминг.

Осенью 1930 года на западе страны во время охоты на лося открытый «форд» Эрнеста был снесен с дороги встречной машиной. Его машина перевернулась, а правая рука оказалась придавленной верхом ветрового стекла. Был серьезный перелом, и осколки костей торчали наружу. Потом была мучительная поездка в больницу за сорок с лишним миль по разбитой дороге. Эрнест держал свою правую руку крепко зажатой между коленями, а левой оттягивал место перелома, пытаясь не давать острым осколкам дальше раздирать ткани. Тем не менее значительную часть мышцы пришлось удалить. Было очень трудно сложить кости вместе из-за того, что мышцы постоянно вызывали смещение. В конце концов, после десяти попыток их надпилили и скрепили сухожилиями.

Скоро распространилась весть о том, что Эрнест находится в больнице города Биллинга, штат Монтана, и серьезный, начитанный молодой корреспондент решил проявить свою прыть. Его настолько впечатлила правдивость произведения «И восходит солнце», что он был полностью уверен в том, что его автор страдает от потери части или даже всего полового органа. Он решил, что пробил его час рассказать правду и этот шанс нельзя упускать, какой бы бестактной ни была тема. Спустя годы корреспондент поведал мне эту историю, повествуя о том, как Эрнест заставил его заикаться от смущения. Он всетаки задал этот вопрос напрямую. Чуть не лопнув от смеха, Эрнест откинул простыню, продемонстрировав все, чем наградила его природа. Взволнованный корреспондент удалился, а об этом анекдотичном случае быстро разнеслась молва.

Эрнест вернулся в Пигготт осенью 1931 года после рождения Грегори. К тому времени уже была завершена работа над первой киноверсией романа «Прощай, оружие!». Студия настаивала на проведении премьеры показа в Пигготте, который тогда знали как дом Эрнеста. Несомненно, студия рассчитывала на благосклонную публику. Но здесь все закончилось большим разочарованием. Эрнесту не понравились заблаговременные приготовления, когда он узнал о них, и он спокойно отказался присутствовать на первом показе.