Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель - [27]

Он жаловался на отвратительную погоду, ведь дожди всегда действовали на Эрнеста угнетающе. Но в то же время с восхищением описывал прилегающую к Парижу местность с полями, где обитало много больших черно-белых сорок, прогуливающихся вдоль борозд, оставленных плугом, а в одном из своих походов он видел клеста. На него произвели впечатления леса, лишенные низкорослых кустов. Вместе с Хэш он прошел около сорока миль по лесам Шантильи и Компьена, видел оленей, дикого кабана, лис и зайцев. Они ели пирог из мяса дикого кабана с морковью, луком и грибами, с чудесной коричневой корочкой, и Эрнест мечтал о хорошей охоте на птиц осенью. Наблюдая восстановление городов на востоке Франции, Эрнест отзывался о новой французской архитектуре как о безобразном творении.

В то время он работал на своей портативной пишущей машинке марки «Корона», обычно стоявшей на кровати и бывшей в довольно плачевном состоянии, но, тем не менее, печатающей. Для написания воспоминаний об однообразной скучной работе в «Кооперейтив коммонвелт» в «Уэллс-бил-динг» на Уэллс-стрит, 128, в Чикаго год назад, он использовал чистую оберточную почтовую бумагу второго класса, чтобы сообщать нам вести из Европы, какими он их видел. Его парижская квартира была прекрасным местом, отстоящим на двенадцать месяцев от того времени, когда он с надеждой откладывал лиры на поездку в Европу, ненавидя свою прежнюю работу.

Несколько недель спустя Эрнест и Хэш отправились в Монтрё на ловлю форели вместе с другом Эрнеста, майором Дорман-Смитом. Они решили пройти через ущелье Сент-Бернар до Италии, прежде чем возвратиться в Париж. Он писал, что местность вокруг Монтрё поражала воображение. Они взбирались на Кап-о-Муан, коварную крутую возвышенность, что позволило им спуститься вниз по снежным склонам лишь присев и оттолкнувшись. В нижней долине цвело множество нарциссов, и он сообщил, что чуть ниже линии снегов он видел прекрасных куниц.

Эрнест был полон энтузиазма половить на искусственную наживку в долине Роны, где вода была достаточно чистой, чтобы обмануть форель. Он прибавил в весе, который потерял за время последней болезни, но горло по-прежнему беспокоило его. Вопреки всему тому, что врачи могли сделать для него, Эрнест говорил, что оно, вероятно, будет терзать его всю оставшуюся жизнь. Однако он заметил, что Хэдли выглядит здоровой и загорелой, подобно индейской женщине.

Вот так обстояли дела, когда Эрнест наконец получил мандат от газеты «Стар», дающий ему право на поездку в Россию. Ему также выдали чек на большую сумму на всевозможные расходы, и он был готов к освоению новой территории, однако весь проект был отменен руководством без всяких объяснений.

В то лето Эрнест продолжил написание рассказов, казавшихся ему важными. Он изложил на бумаге некоторые самые сильные впечатления о Северном Мичигане. Он также перенимал опыт у Гертруды Стайн, с которой регулярно обсуждал свою работу. Он узнал о рискованных затеях некоторых людей в издательской области, набравшихся решимости основать периодические журналы с небольшим тиражом. Эрнест слушал очень внимательно. Ему казалось, что публикации в этих журналах могут быстро принести признание, правда довольно позднее.

В июле того года Эрнест и Хэдли совершили длительную поездку по Германии вместе с Биллом Бердом из «Консолидейтед пресс» и его женой. Было потрачено много времени на рыбалку и подготовку материала дла журналов. Они использовали любой удобный случай покинуть городское пекло и выбраться на природу. Из Триберга Эрнест написал семье о том, как они прекрасно проводят время, о Хэш, поймавшей три большие форели первый раз в своей жизни, о себе с Биллом, ежедневно вытаскивавших по нескольку рыб.

Его особенно шокировала экономика при страшных темпах инфляции. Он отметил, что из-за продолжения падения немецкой марки у них сейчас фактически больше денег, чем было несколько недель назад, и если они пробудут там еще некоторое время, то, скорее всего, смогут жить, не причиняя ущерба своим сбережениям. С этим письмом он прислал для отца несколько немецких купюр. По его словам, на шестьдесят две марки, присланные им, можно приобрести шесть кружек пива, десять газет, пять фунтов яблок или сходить в театр. На него произвела впечатление высокая художественность исполнения банкнот. Еще он добавил, что хотел отослать еще несколько купюр, но потратил их.

В том месте, где они находились, было больше холмов и лесов. Во Франкфурте они взяли лодку и прошли вниз по Рейну до Кельна. Там его британский друг примкнул к своему полку. После Эрнест и Билл планировали вернуться в бизнес и продолжать зарабатывать написанием статей.

В то лето я написал Эрнесту первое в моей жизни письмо в Европу. Как и большинство писем поклонников, это было просящее о чем-то письмо и предлагающее взамен лишь благодарность и признательность. Я был очарован немецкими деньгами, присланными Эрнестом домой. Я написал, что отец согласился оплатить почтовые расходы, если я нацарапаю несколько строк моему старшему брату в Германию или Францию. Я спросил, не будет ли он так любезен прислать мне несколько неиспользованных почтовых марок. Я только что начал собирать коллекцию, а он был единственным, кого я знал в той части света, кто мог прислать непогашенные марки.