Эрна Штерн и два ее брака - [6]

– Будь так добр, найди другой источник развлечения, – сухо сказала я. – До сих пор тебе и без меня достаточно весело жилось.

Штаден не ответил, лишь посмотрел на меня с явной насмешкой.

– Мне кажется, – важно сказала инора Клодель, – что мы уже можем возвращаться в город.

Ее слова необычайно меня обрадовали. Мне казалось, еще немного, и меня можно будет прикопать где-нибудь рядом с этой гадкой полынью. Сил на обратную дорогу еле-еле хватило. Мы тащились, нагруженные мешками с корнями и тюками с травой, как вьючные лошади, по центральной улице Борхена. И мечтала я только об одном – добраться поскорее до дома иноры Клодель, помыться и вытянуться на кровати. Даже есть не хотелось.

И тут навстречу нам идут две инориты, обе такие чистенькие, что я невольно подумала, как ужасно выгляжу, перемазанная илом и травяными ошметками. И внешне они были довольно привлекательные. Одна такая темненькая шатеночка со вздернутым носиком и ярким капризным ртом, а вторая рыженькая с россыпью веснушек по белоснежной коже, которые ее совсем не портили, а лишь добавляли пикантности. На кого из них сделал стойку Штаден, я так и не поняла. Напоминал он при этом любимого охотничьего сеттера моего дядюшки, разве что задранного вверх хвоста не хватало. Но для девиц хвост оказался не столь важен, они косили глазами в нашу сторону и глупо хихикали. Щтаден приосанился. Надо признать, что даже после дня на природе этот гад умудрялся выглядеть достаточно привлекательно – ни разводов пота на одежде, ни траурной каймы под ногтями. И как он этого добивается? Я, например, под ногти вдавила мыло, и все равно оно уже выкрошилось, и ногти придется отдраивать щеточкой. Загар ему идет, с невольной завистью вздохнула я. Такой ровный, золотистый. А вот я после дня под солнцем покраснела, и кожа начинала побаливать. Инора Клодель пообещала помочь примочками. Но когда это будет? Не раньше чем доберемся до ее дома.

– Штерн, ты донесешь мои травки до дома? – заинтересованно оглядываясь вслед уходившим девушкам, выдал Штаден.

– Ага, после чего тебе придется выполнять пункт предписания. Тот самый, по доставке моего хладного тела в академию.

– С чего это вдруг?

– Да ты посмотри на свой груз и на меня! – вспылила я. – Он меня сразу раздавит! Останется только в рулончик скатать.

– Ну, не преувеличивай. Пары мешков для этого явно недостаточно, – неуверенно сказал Штаден.

Меня его расчеты количества мешков, необходимых для моего убиения, не убедили. Жертвовать собой ради его очередной интрижки я не собиралась.

– Ничего, – недовольно сказала я, – отнесешь и догонишь. Они вон как медленно идут. Посмотришь на них еще раза два – так вообще на месте шагать станут.

Местные красотки действительно почти уже не отдалялись от нас. Очень уж им хотелось, чтобы столь привлекательный молодой человек их непременно догнал.

– Кэрст, – вмешалась наша наставница, – вам не следует ухаживать за этими иноритами. Одна из них – дочь бургомистра, а вторая – невеста его сына. Да и времени у вас на такие пустяки нет. После обеда мы займемся сортировкой принесенной полыни, и вы мне будете нужны.

– Положим, с этим Штерн одна справится, – неожиданно сказал Штаден. – Она мне глубокую моральную травму нанесла, пусть отрабатывает.

Вид у него был такой нагло-снисходительный, словно не я его морока испугалась, а он моего. И хоть я незадолго до этого решила не обращать на него внимания, но тут не выдержала:

– Чем это тебе травму нанесла?

– Жестокими побоями, – ответил он, подпустив в голос трагизма. – Всего исхлестала совершенно безжалостно. Вон у меня даже кровь на руке осталась.

– Это у тебя раздавленный комар!

– Вот! Даже бедное животное не пожалела!

Так потекли дни нашей практики. С утра мы обычно шли в леса-поля на заготовку различного растительного сырья, к обеду возвращались, сортировали и раскладывали – что на сушку, что на вытяжку. Все это время инора Клодель рассказывала о свойствах того или иного растения, с чем его можно смешивать, а с чем категорически нельзя. Надо признать, что Штаден вел себя по отношению к ней уважительно, ко мне без необходимости не обращался, правда, когда обращался, обязательно пытался задеть. Но я старательно делала вид, что его не вижу и не слышу. Вечером, как правило, барон уходил по своим важным баронским делам, иногда эти дела сами к нам забегали и глупо хихикали. Занавеска не скрывала ни единого звука, о чем я ужасно жалела, хотя Штаден и не позволял себе в этом помещении ничего лишнего, а девиц выставлял иной раз достаточно жестко. Но это не мешало им к следующему дню забыть свои обиды и опять вламываться в помещение неженатого столичного лорда. Их смешки и перешептывания мешали читать – я записалась в местную библиотеку, таскала оттуда романы и была бы совсем счастлива, если бы вместо занавески была толстенная стена или у меня – хоть самый плохонький артефакт «полога тишины».

Целых три недели наше существование было относительно спокойным, но однажды вечером, когда мы вдвоем с хозяйкой пили чай и разговаривали о всяких хитростях, к которым прибегают травники, прибежал соседский мальчишка и завопил, что Штаден арестован за дуэль с сыном бургомистра. Стыдно сказать, но я даже испытала чувство злорадства: по мне, тюрьма – это самое место для таких, как этот нахальный барон, да и привычен он был к таким условиям. Но наша руководительница почему-то очень обеспокоилась и сказала, что для моего однокурсника ссора с бургомистром может плохо закончиться.