Ермолка под тюрбаном - [3]

Следует, в свою очередь, спросить: а откуда эта склонность к вере в апокалиптические пророчества, эта одержимость мессианством? Историки ищут причины этой веры в крупномасштабных катастрофических событиях эпохи — в погромах, великих пожарах, эпидемиях чумы или землетрясениях. Мне всегда казалось, что дело не во внешних катаклизмах, а в инфляции идей, заставляющих человека преодолевать катастрофическую реальность, несмотря ни на что; исчерпав себя, идея создает вакуум, и именно этот вакуум порождает апокалиптические настроения. Советская власть, при всей убогости и никчемности ежедневного быта, создавала ощущение стабильности именно своей рутинной неизменностью на пути к фиктивному светлому будущему. Этот плакат с лозунгом о светлом будущем убрали с глаз, и, как под конец игры в жмурки, человек ослеп от света. А когда глаза привыкли к новому освещению, выяснилось, что квартиру грабят кому не лень. Даже пианино вынесли через окно — музыки больше не будет. В любой момент у тебя могут отобрать всё! Ощущение конца света стало ежедневной рутиной. Кто спасет? Сталин-вождь? Царь-батюшка? Путин-герой?

Для иудея приход Мессии, как для христианина — второе пришествие, это — второе рождение, освобождение от пут закона, наступление вечного рая на земле с возрождением мертвых. Но наивно полагать, что массы были одержимы апокалиптическими видениями и мессианскими ожиданиями лишь в периоды религиозного фанатизма прошлых веков. Массовая истерия о конце нашей Вселенной, загубленной грешными деяниями сильных мира сего, охватывает и вполне просвещенные круги наших времен. Разве что современные апокалиптические настроения формулируются научным (или псевдонаучным) языком политологов, социологов или палеонтологов (из тех, кто пришел на смену талмудистам и теологам). Достаточно вспомнить, насколько интенсивно переживалась ядерная угроза (то есть конец света) в эпоху холодной войны. Или, например, заметили ли вы, что с концом холодной войны практически сразу же началась борьба с глобальным потеплением? Если не хватает апокалиптических сюжетов с политической подоплекой, обратитесь к научно-фантастическим фильмам. Мы ждем освобождения от нашего бренного существования, как ждет человек, страдающий от острой беспрерывной боли, физической или любовной муки, патологического страха или религиозного отчаяния.

В 1666 году — в год пожаров, эпидемий и погромов — массам еврейства стало очевидно, что спасет их лишь Мессия, и первым кандидатом на этот пост оказался Шабтай Цви. Шабтай был своего рода предтечей сионизма: дело дошло до того, что евреи от Стамбула до Лондона стали продавать свое имущество — приход Мессии ознаменовал тысячелетнее царство иудеев на Сионе. Турецкий султан Мехмет IV был этим крайне обеспокоен. Если бы мессианские пророчества оправдались и евреи стали переселяться из Стамбула в Иерусалим, процедура взимания налогов крайне бы усложнилась. Шабтай Цви был арестован в 1666 апокалиптическом году и препровожден в тогдашнюю столицу Османской империи — Эдирне. Он был арестован султаном как еретик и богохульник по доносу ортодоксальных евреев. В ходе разбирательства его дела и султанского суда над ним (в присутствии раввина, имама и врача-психиатра) Шабтай Цви неожиданно принял мусульманство. Этот акт вероотступничества подтвердил самые мрачные прогнозы о нем ортодоксального еврейства, но его рьяные последователи восприняли этот шаг как некий каббалистический прыжок: через тьму и бездну — к звездам. Мы не можем принять факт неоправдавшейся надежды, и во всяком конце нам видится начало. Еврейский Мессия, принявший ислам, произвел впечатление на султана. Шабтай получил зеленую чалму и почетную символическую должность начальника царских врат (или что-то вроде этого). За Шабтаем Цви в мусульманство перешли сотни, если не тысячи его последователей: они восприняли это обращение в ислам как некий мессианский мистический акт перерождения. Так в исламе возникла секта мусульман-евреев. В Турции до сих пор называют саббатианцев словом donmeh — дёнме, что означает и новообращенца, и перевертыша: саббатианцам не доверяли ни мусульмане, ни ортодоксальные иудеи.

В Салониках есть, естественно, этнографический музей, как всегда со своими этническими и историческими предвзятостями. Но как ни манипулируй фотографиями и документами, картина возникает вполне четкая: имперская администрация в Салониках, как и в других частях Османской империи, совершенно не вникала в то или иное верование своих подданных, если они регулярно платили налоги. Вне Турции, особенно в России, распространен миф о том, как беспощадно расправлялась турецкая бюрократия и янычары султанов с инакомыслием и независимостью. Не буду спорить насчет борьбы за политическую независимость этнических меньшинств в нашу эпоху: геноцид армян, подавление национальных амбиций курдов, антигреческий погром, учиненный мусульманами Стамбула в пятидесятые годы — эпоху конфликта на Кипре, как и нынешние исламистские тенденции правительства Эрдогана, — все это, казалось бы, подтверждает подобную точку зрения. Но эти эксцессы политической автократии не должны затемнять несомненного факта: султаны — от эпохи испанского Халифата вплоть до образования турецкой республики Ататюрка — если и не поощряли, то, во всяком случае, относились совершенно нейтрально к религиозному и культурному многообразию своих подданных. Османская империя была в этом смысле образцом того, что сейчас называется мультикультурализмом.