Ермак: Начало. Телохранитель. Личник - [25]

Насколько помню, в России только в начале 1914 года был испытан оптический прицел на трехлинейке, а признан пригодным для использования в войсках он был аж в конце 1916 года! Российская бюрократия неистребима! А у немцев первые штатные снайперы на уровне рот, причем в количестве шестерых человек на роту, появились уже в начале 1915 года. Согласно свидетельствам англичан, зимой 1915-го любое появление британского солдата за пределами окопа гарантировало смерть от снайперской пули. Моральный эффект от таких потерь был чрезвычайно велик.

Все это вспомнилось мне, конечно, не в тот день, пока я скакал в станицу, чтобы сообщить о смерти деда Афанасия, а постепенно, когда обдумывал, что и как я буду делать в этом мире, чтобы внедрить спецоперации среди казачьих войск. И чем больше думал, тем меньше становился мой оптимизм. А в последнее время, с учетом опыта, полученного уже в этом мире, все чаще приходила мысль, что наверняка все останется лишь на уровне очень продвинутого в военном плане казака Амурского полка Тимофея Аленина и вряд ли смогу я исполнить наказ деда – стать офицером и передать как можно большему количеству казаков опыт проведения спецопераций из моего времени… Однако для себя на сегодняшний день я все же наметил три возможных варианта развития дальнейших событий.

Первый вариант – самый худший и, как я его назвал, сословно-экономический: я не смогу поступить в Иркутское юнкерское училище, так как «рылом не вышел». Казак-сирота – это не сын купчика или дворянина и даже не сынок зажиточного казака. С него денег не возьмешь.

В мое время многие «дерьмократы» и «либерасты» с пеной у рта доказывали, как хорошо жилось нам при царе-батюшке. Только забыли они, что в 1914 году хрустели французскими булками, омары трескали и запивали их шампанским самое большее процентов десять из ста семидесяти миллионов жителей Российской империи, а остальные выживали в нищете и безграмотности. Обучение в гимназии стоило от сорока до ста золотых рублей в год. Как я уже узнал, в Благовещенской шестилетней гимназии за годовой курс в первом классе надо заплатить сорок, а в шестом – восемьдесят рубликов, а это стоимость строевого коня или всей другой амуниции и обмундирования. Мало кто из казаков в Приамурье может отдать такие деньги за шестилетнее обучение своего отпрыска, а гимназисту где-то и на что-то еще жить в городе надо.

Так что неуважаемым господам демократам следовало бы вспомнить, кем были их предки в царской России. Если они из крестьян и пролетариев, то с вероятностью в сто процентов можно было бы предположить, что в конце XIX века их ждал каторжный труд по 14–16 часов в сутки, без выходных и проходных. И за радость предкам было пропустить граненый стакан водочки под горбушку черного хлеба, а не омары с шампанским вкушать.

Эти мысли, кстати, были основным камнем преткновения в рассуждениях о возможных изменениях истории этого мира из-за моих действий. В том моем мире при советской власти я получил бесплатное среднее образование и высшее военное, дослужился до подполковника, а мой отец до полковника. Таким образом, хоть мы и из простых казаков – мой прадед был простым донским казаком с небольшим земельным наделом в Старочеркасске и большой семьей, – но при советской власти выслужились, по меркам прошлого, в дворяне и в «их высокоблагородия». Отец, дослужившись до полковника, в прошлом по табелю о рангах вообще получил бы потомственное дворянство, а я был бы весь в белом – дворянин Аленин, с родовым гербом в виде АК-103 в окружении пяти гранат Ф-1 на фоне цвета «хаки»! Три раза ха-ха-ха!

А если мои подвижки в этом мире приведут к тому, что не будет революций и не будет СССР? Тогда в будущем миллионы молодых ребят из простых семей не получат образования, не станут учителями, инженерами, врачами, офицерами… Хотя не будет и братоубийственной Гражданской войны, и гибели миллионов на пути к «светлому будущему»… Тем более что потом-то опять придем к неподконтрольным правительственным чиновникам, олигархам, опять будет разделение на «господ жизни» и «быдло». Кто-то будет за свежими устрицами на завтрак в другом конце мира личный самолет гонять, а кто-то будет ломать голову, где взять денег хотя бы на буханку хлеба, чтобы детей накормить…

Ладно, это все лирика! Для себя я уже все решил. Итак, возвращаемся к первому варианту – я не поступил в Иркутское юнкерское училище и через четыре года иду на первый срок службы в Амурский полк. Основная моя задача – своей службой показать, что мои навыки и подготовка дают возможность выполнять все поручения более эффективно. Надо будет поставить себя так, чтобы мои сослуживцы захотели научиться от меня новым приемам повышения своей физической и боевой подготовки, ведения разведки, маскировки, захвата «языков» и стрельбы, а командование полка захотело бы это все распространить на весь полк, а может, на сотню или хотя бы на один десяток. Э-э-э, все вилами по воде писано!

О втором варианте я думал первое время после наказа деда: поступил в Иркутское училище, выпустился офицером, в Амурском полку получил полусотню, обучил ее, погеройствовал с казачками в китайском походе, в Русско-японской войне, и все рыдают от умиления, отправляют меня в академию Генштаба, чтобы я там все теоретически обосновал и ввел в войска повсеместно… Но на самом деле и здесь все упрется в военную бюрократию уже на полковом уровне, а может быть, уже на уровне сотника. При таком раскладе, если разрешит начальство, смогу организовать обучение полусотни по новым методикам, а потом в боевых действиях доказать эффективность такой подготовки, но дальше опять неизвестность. Захочет ли командование полка что-то изменять в боевой подготовке казаков или пошлет меня с моими нововведениями далеким пешим маршрутом? При самом хорошем и мечтательном раскладе, если не в китайском походе, то во время Русско-японской войны кто-то из высокого начальства заметит эффективность действия моих бойцов и захочет применить мои методики в более широком формате. Опять одни если!