— Пауки? Сейчас там нет пауков. Только пеньки.
— Пеньки? Я любил этот лес… Он был… ну, он был очерновательным. Сейчас очерновательных лесов поди найди. В таком лесу всякий познавал настоящий ужас.
— Хочешь очерновательности? Он засаживает лес елями.
— Ели!
— Ну, это не его идея. Он бы не отличил одного дерева от другого. Это все Глина. Он его надоумил.
У Коэна закружилась голова.
— Кто такой Глина?
— Я же говорил, что у меня три шурина, так? Ну так это тот торговец. В общем, он сказал, что засаженную землю будет проще продать.
Последовала долгая пауза, пока Коэн переваривал информацию.
Затем он сказал:
— Нельзя продавать Полутемный Лес. Он ничей.
— Ага. И именно поэтому он утверждает, что его можно продать.
Коэн ударил кулаком по перилам. Кусок камня мирно выпал из моста.
— Извини, — сказал Коэн.
— Ничего. Я же говорил, он разваливается по частям.
Коэн повернулся.
— Что происходит? Я помню те прошлые войны. А ты? Ты, должно быть, тоже воевал.
— Таскал дубину, да.
— А вроде это было ради светлого будущего, закона и всего такого. Так мне говорили.
— Ну, я дрался, потому что большой тролль с хлыстом не оставлял мне выбора, — осторожно произнес Кварц. — Ну, ты меня понимаешь.
— Я хочу сказать, ведь мы дрались не ради ферм и елок, ведь нет?
Кварц опустил голову.
— И я еще тут с этим огрызком моста… Я чувствую себя так мерзко, — продолжил он. — Ты проделал длинный путь, а все так…
— А вроде тут был еще какой–то король, — неопределенно сказал Коэн, глядя в воду. — И, по–моему, тут были еще и колдуны… Но король был. Я почти уверен. Правда, никогда с ним не встречался, — он ухмыльнулся, повернувшись к троллю.
— Не помню его имя. Кажется, никогда о нем не слышал.
Спустя где–то полчаса конь Коэна выплыл из туманного пролеска на поблекшую и выветрившуюся вересковую пустошь. Они какое–то время шли молча, пока он не спросил:
— Ну, сколько ты ему дал?
— Двенадцать золотых монет, — задумчиво ответил Коэн.
— Почему двенадцать?
— Больше не было.
— Ты спятил.
— Когда я только начинал работать героем–варваром, — сказал Коэн, — под каждым мостом был тролль. И нельзя было пройти через лес, как только что мы прошли, чтобы не обошлось без десятка гоблинов, жаждущих заполучить твою голову, — он вздохнул. — Интересно, что с ними случилось?
— Ты, — ответил конь.
— Ну, да. Но я всегда думал, что их не счесть. Всегда думал, что Край еще не близко…
— Сколько тебе лет? — спросил конь.
— Не знаю.
— Достаточно, чтобы стать мудрее…
— Ага. Точно. — Коэн закурил еще одну сигарету и закашлялся так, что у него заслезились глаза.
— …получить размягчение мозга…
— Ага.
— …отдать свой последний доллар троллю!
— Угу. — Коэн выпустил струйку дыма в сторону заката.
— Зачем?
Коэн задумчиво уставился в небо. Его красное сияние было холодным, как горы ада. Ледяной ветер мчался через степи, хлеща остатки того, что было на голове варвара.
— Ради того, каким все ДОЛЖНО было быть, — сказал он.
— Ха!
— Ради того, что БЫЛО.
— Ха!
Коэн опустил взгляд.
Он ухмыльнулся.
— Ну, и еще по трем причинам. Однажды я умру, — сказал он. — Но, думаю, не сегодня.
Ветер несся с гор, наполняя воздух мелкими кристалликами льда. Было слишком холодно, чтобы шел еще и снег. В такую погоду волки спускались в деревни, а деревья в самом сердце леса разрывало от мороза. Ну разве что в те дни волков было все меньше и меньше, как, впрочем, и леса.
В такую погоду здравомыслящие люди сидели дома, у огня.
Рассказывая истории о героях.
