Еретик. Книга первая - [37]

Но чувствуя свою руку в его горячей ладони, поспевая за его уверенными шагами и глядя на него, когда он чуть повернулся к ней, толкая рукой дверь и едва заметно улыбаясь, Элиза лишь убедилась, что все складывается так, как должно.

– Постой! – В доме она остановилась, начав озираться по сторонам.

Он не задал ни единого вопроса, а предпочел молча выслушать ее, понимая, что ее охватывает волнение, свойственное любой девушке – будь то даже колдунья и еретичка.

– Мне нужно… понимаешь, от этого, – она неловко потупилась, – высвобождается очень много силы. Ее нельзя тратить попусту. Надо… Надо подготовиться. Я быстро!

Элиза суетливо бросилась зажигать дополнительные свечки, затем, бросив это занятие на полпути, сгребла в руку какие-то неизвестные Вивьену амулеты и принялась развешивать их вокруг кровати.

Некоторое время он наблюдал за ней, недоуменно приподняв брови и стараясь скрыть обуревавшее его нетерпение.

«Что там говорил Ренар о похоти?» – нервно усмехнулся он про себя. – «Что без нее не было бы под небом столько людей? Что ж, пусть на меня за это обрушится гнев Божий, но он был прав».

– Элиза, – мягко позвал Вивьен, заставляя ее замереть. Поймав на себе ее взгляд, он с легкой улыбкой покачал головой. – Я не обижу тебя.

К его удивлению, она едва не вспылила.

– Я и не думаю, что ты меня обидишь! – воскликнула она, тут же смягчив тон. – Просто… мне это нужно, понимаешь? Для моих, – она снова замялась, но решилась произнести это слово, как есть, – ритуалов. Я могу объяснить тебе, в чем смысл. Потом. Просто нужно…

Поймав его строгий взгляд, она умолкла, слегка сникнув, однако отвести глаза уже не смогла. Руки, державшие фигурки и талисманы, безвольно опустились, но не разжались. На этот раз тишина, в которой Вивьен и Элиза смотрели друг на друга, была абсолютной.

Он решительно преодолел разделявшее их расстояние и, больше не выжидая идеального момента, привлек ее к себе и поцеловал. Отпускать он уже не собирался, и, казалось, Элиза это почувствовала: она разжала руки и драгоценные амулеты с шуршанием и стуком посыпались на пол. Однако она уже не обратила на это никакого внимания – привстав на цыпочки, она обхватила Вивьена руками и ответила на поцелуй – страстно, почти алчно, словно ждала этого момента слишком долго.

Вивьен купался руками в ее светлых волосах, вдыхая запах пряных трав, которыми они, казалось, пропитались навсегда.

Подведя девушку к кровати, он оторвался от ее губ, нежно провел рукой по щеке, по шее, чуть ниже… намотал одним движением на руку почти все висящие у нее на шее кулоны и амулеты и снял их с нее через голову, придерживая волосы. Элиза посмотрела на него с некоторой опаской, будто он лишал ее защиты, оставляя беспомощной. Уловив этот взгляд, Вивьен внезапно ощутил волну азарта и жажды выигрыша. Взяв Элизу за руки, он сдернул с них браслеты, и отбросил прочь, оставив лишь один элемент – четки, которые сам же и подарил ей. Украшения Элизы со звоном посыпались на пол.

Он позволил ей снять с себя сутану, которую Элиза тут же неуважительно бросила вслед за браслетами на дощатый пол. Следующим движением она сняла с него рубаху и посмотрела на него с вызовом, сменившимся таким же азартным вдохновением, какое захватило и его. Слегка растрепанный вид Вивьена без рубахи с крестом на груди явно пришелся ей по вкусу.

Когда он снимал с нее платье, она все же инстинктивно попыталась закрыться, однако Вивьен от этого испытал лишь большее возбуждение и большее желание разжечь в ней пламя страсти.

– Я ведь обещал, что не обижу, – вкрадчиво прошептал он ей на ухо, неумолимо стягивая одежду с ее податливого тела. – Все еще не доверяешь мне? Неужели хотела спрятать от меня такую красоту?

Окинув нагую девушку удовлетворенным взглядом, он все же тактично отвел глаза, видя, что ее это смущает, несмотря на полумрак в помещении. Впрочем, ему хватило и беглого взгляда, чтобы восхититься ее ошеломляющей красотой.

«Если б Гаетан действительно увидел ее нагой в лесу, он умер бы на месте, будь он проклят», – отчего-то подумал Вивьен, тут же прогнав от себя эти мысли. Сейчас не стоило думать ни о чем другом, кроме колдуньи, которую он сумел завоевать и уже никогда не собирался никому отдавать.

На допросах у Вивьена и Ренара нередко оказывались женщины. Некоторых из них обвиняли в колдовстве, некоторых – в ереси. Так или иначе, по негласному договору, если выяснялось, что обвинение не беспочвенно, Вивьен оставлял арестантку наедине с Ренаром и старался поменьше обсуждать с ним его мрачную страсть. В допросной Вивьен не присутствовал, но всегда был неподалеку, поэтому к женским крикам он давным-давно привык и воспринимал их спокойно.

Однако когда Элиза болезненно ахнула, одновременно вжавшись в подушку и вцепившись в него обеими руками – в него, причиняющего ей боль – ему стало не по себе. Хотя он прекрасно знал, что по сравнению со всеми видами боли, которые переживают люди на его допросах, Элизе досталась лишь малая толика, да и та – добровольно, он не мог отделаться от мысли, что не хочет и не должен причинять ей страдания, какими бы они ни были.