Ересь - [126]

— Значит, вы решили превратить и его в мученика?

Томас аж расплылся в улыбке, кося на меня глазом, словно дитя, пойманное в кладовке с вареньем.

— Когда Джером послал меня отнести лук и стрелы в хранилище, я вспомнил про святого Себастьяна и подумал: да ведь так будет еще страшнее. Я попросил доктора Ковердейла побеседовать со мной наедине, и он обещал уйти пораньше с диспута. Он думал, что я собираюсь заключить с ним сделку, что-то выпросить, но такого он не ожидал. — Томас обеими руками обхватил себя и принялся раскачиваться, рот его аж расплылся. — Я хотел забрать письма, я знал, где они, ведь в той комнате раньше жил мой отец. Я знал: стоит передать бумаги в подходящие руки, и с ним, — вновь резким движением подбородка он указал на Джерома, — будет покончено.

— Ничего не понимаю, — пробормотал я. — Если вам так хотелось разоблачить его, почему вы сразу не обратились к ректору? Вы могли спасти две невинные жизни.

Томас ожег меня взглядом.

— Спасти их и пропасть самому? А я-то принимал вас за умного человека, доктор Бруно. Да я полностью зависел от него, как вы не понимаете? Я не мог принять никаких мер, пока не обеспечил бы себе убежище, безопасность. Ну да, вы же не знаете наших законов: помогать иезуиту, покрывать его, содействовать ему — это преступление, караемое смертью. Я был его слугой, я жил на его деньги, помогал поддерживать эту его легенду. Разве это не пособничество, не укрывательство? А если бы со мной не расправился закон, можете быть уверены, Дженкс отомстил бы мне за Габриеля. Габриель! Он взял себе имя архангела Гавриила, наглый выскочка!

— Лицо ангела… — пробормотал я, вспомнив слова Хамфри Причарда. — Значит, если бы кто-то другой разоблачил его, вы были бы ни при чем. Достаточно было указать направление. — Мои слова повисли в воздухе. Джером никак не откликнулся на них, а Томас только зубами заскрипел. — А что же бедный Нед? — продолжал я. — Он тоже провинился перед вашим отцом?

— Нед? — София, с ужасом слушавшая исповедь Томаса, не выдержала, изо всех сил вцепилась Джерому в руку. — Маленький Нед Лейси? Чтец? Его тоже?..

Я угрюмо кивнул, следя за Томасом. София обеими руками закрыла лицо.

— Он увидел меня с Софией в библиотеке в то время, когда все остальные были на диспуте. Оттуда я пошел к Ковердейлу. — Томас пожал плечами: мол, что еще оставалось делать. — Я пытался отговорить Софию от бегства с Джеромом. — Он нахмурился, потер глаза и продолжал: — А потом я видел, как вы платили Неду. Я и растерялся. Но он сам виноват, что вернулся раньше других: не подглядел бы за нами, остался бы жив.

— И вы не устояли перед искушением также и из него сделать мученика? — произнес я; мне все противнее было наблюдать за этой холодной, высокомерной рожей.

Томас ответил с ленивой усмешкой:

— Решил наказать ректора по заслугам. Ты же всегда говорила, София, что твоему отцу книга Фокса дороже родной семьи? Я поклялся, что заставлю его возненавидеть эту книгу. Ради тебя! — заявил он вдруг со страстью. — Все ради тебя! Когда-нибудь ты это поймешь.

— Довольно! — вскрикнула София. — Хватит вам болтать! Уже светает, а за мной наверняка выслали погоню. Джером, нам пора. Что сделано, то сделано. Все жертвы будут напрасны, если теперь нас схватят. — Она схватила своего возлюбленного за руку.

Томас подскочил так, словно у него под ногами загорелся пол.

— Ты погибнешь, София! — воскликнул он; я отметил, что ноги он расставил пошире, как будто готовясь к прыжку. — Ты думаешь, что попадешь во Францию живой и невредимой? — Он яростно уставился на Джерома. — Пять лет подготовки, богатое наследство, которое он передал ордену, — думаешь, он всем этим пожертвует ради тебя? Ты погибнешь по дороге, София. Несчастный случай в море.

— Томас, у тебя голова не в порядке, — заговорил Джером, делая шаг к своему бывшему слуге и протягивая руку.

Томас отскочил в сторону.

— Я этого не допущу! — вырвался у него вопль. — И если ты не прислушаешься к моим словам…

Не было надобности договаривать угрозу — все выразил жест: рука с зажатой в ней бритвой взметнулась из-под плаща, и Томас бросился на Джерома. Я выхватил из-за пояса нож Хамфри, но иезуит, оказывается, прошел хорошую подготовку: я и с места двинуться не успел, как он быстрым движением руки толкнул Софию себе за спину, а ногой врезал по вытянутой руке Томаса. Томас пошатнулся, но бритву удержал. Джером тоже выхватил лезвие из-за голенища. Противники закружились в смертельном танце, не сводя друг с друга глаз. София обеими руками зажимала рот, а я бесполезно топтался сбоку, прикидывая, как бы вмешаться в драку.

Но я не успел: дверь распахнулась, вбежал Бартон, слуга, размахивая кочергой. Томас обернулся, глаза его страшно горели. Он со всего маха рубанул Бартона бритвой по руке, в которой была зажата кочерга. Тот вскрикнул, выронил ее и зажал рану. Томас, словно обезумев при виде крови, прыгнул на беднягу и принялся кромсать ему горло бритвой. Я вскочил Томасу на спину и попытался схватить его правую руку. Но он оказался необычайно сильным для такого худосочного мальчишки, как будто безумие удесятерило его силы. Сдержать его я не мог. Крики агонизирующего Бартона слились с криком ужаса, вырвавшимся у Софии. Кровь хлынула на каменный пол. Несчастный слуга умирал, конвульсивно цепляясь за плащ убийцы и медленно оседая на пол.