Эра воды - [10]

На Венере своей жизни нет. Никто не выживет в таких условиях. Никто не нападет на захватчиков. Другое дело — Ганимед. Интересно, не поднимется ли из океана, расплавленного нами, что-нибудь такое, что нас сожрет?

И что же, все-таки, взорвало заводы?..

Дверь опознала меня и пропала. Я чуть не отпрыгнул от неожиданности. Не привык, знаете ли, к подобным штукам: была вещь — и нету. Слышал о таких, но в нашем медвежьем углу деструктурирующиеся двери из микроботов пока не прижились. Столица, похоже, впитывает экспериментальные земные технологии как губка.

В кабинете ждали три голограммы и ни одной живой души. Уже знакомый Роб Бобсон и еще двое, которых мне поначалу не представили: высокий строгого вида брюнет, которому я дал бы двадцать, если бы не чувствовал себя мальчишкой под его взглядом, и высокая светловолосая женщина с чрезвычайно правильными чертами лица. Ни одной морщинки, идеальная форма губ и линия подбородка… Она выглядела на те восемнадцать, за которыми угадываешь не менее трех полных восстановлений. Думаю, мой добрый Робби был самым молодым из них, хоть и смотрелся на биологические сорок. Аура власти окружала этих людей.

Важные птицы. Слишком важные для моей мелкой персоны.

Похоже, влип.

Видя мою нерешительность, Роб призывно махнул рукой. Я подошел ближе.

— Располагайтесь, Пол, — кивнул он на кресло, выросшее из пола прямо на глазах, и понимающе улыбнулся. — Не сталкивались еще? Не сомневайтесь, выдержит. Микроструктурные модели удивительно прочны, подстраиваются под любой вес и форму тела, у них никогда не ломаются ножки и не протираются подлокотники. Садитесь, Пол, оно настроится на вас, и вы уже не захотите вставать.

Я осторожно опустился в кресло и почувствовал, как расслабляется тело. Спине не мягко и не жестко, все в самый раз. Погладил материал подлокотника, царапнул ногтем — похож на пластикожу, но не липнет и чуть-чуть прохладный на ощупь.

Инспектор Бобсон следил за моими исследованиями с видом воспитателя детской группы, чьи подопечные возятся с куличиками в песке. Я покраснел и выдал ему прямо в голографическое лицо:

— На планете есть жизнь! Это они взорвали заводы!

Двое непредставленных переглянулись, бровь Роба слегка поднялась.

— Говорю вам, мы тут не одни. — Я перевел дыхание. — Жак не мог взорвать завод, он же не имел доступа. Подделал зачем-то видеозапись, не знаю, мы вроде дружили, да все дружили с Жаком. Но, смотрите: один завод, другой… Не думаете же вы, что на каждой станции сидит по натуралисту? Или что на Ганимеде их тайная база? Смешно же.

Проекции молчали и, кажется, внимательно меня слушали.

— Смотрите. Что мы, в сущности, знаем о том, что рядом с нами? Глубокий теплый океан, сотни миллионов лет скрытый подо льдом и никогда не замерзавший целиком до дна, в нем могло завестись что угодно, и спрятаться при нашем появлении. Допустим, нас терпели, пока мы не начали преобразование. Или не понимали, как нам помешать. Но теперь они увидели и взрывают заводы…

Роб поднял руку, чтобы прервать меня.

— Пол, позвольте представить вам моих коллег. Старший инспектор Раф Мак-Оуэн, он курирует расследование, и доктор Катя Старофф, она… — Бобсон едва заметно замялся. — Она специалист, помогает нам в работе.

Катя улыбнулась и показалась действительно молодой. Раф ограничился кивком.

— Вы хотели пообщаться с Жаком Мессье, — продолжил Роб. — Мы не будем препятствовать. Послезавтра его отправят на Землю. Но, раз уж вы здесь, ответьте нам на пару вопросов.

— Охотно, — согласился я.

— Пол, встречались ли вам какие-нибудь признаки жизни на Ганимеде?

— Честно говоря, нет…

— А ископаемой жизни? — вопрос задала Катя. Ее голос был чуть хрипловатым, совсем чуть-чуть. У меня неожиданно защекотало в легких.

— Ну… Пожалуй, нет… Катя. — Назвать ее по имени оказалось так приятно, что я непроизвольно сглотнул и тут же мысленно сплюнул. Нашел время и место. И кандидатуру.

— А не было ли странных происшествий? Неожиданных поломок? Пропаж? — Это снова Роб, и вдруг я вспомнил…

— Конечно! Как же не было?! Образцы-то у нас пропали. Мы с доктором Боровски — это мой научный руководитель, Маргарет Боровски — почти сутки ковырялись под дождем, брали их, можно сказать, вслепую, дождь из тысяч ведер, знаете ведь, как тут льет, и при этом туман стеной, даже для Ганимеда денек выдался хоть куда. А еще сломался аэрокар. Юпитер, конечно, исключения для нас не сделал, заполнил собой весь коротковолновый эфир, связаться с базой не удалось. Пришлось топать пешком до ближайшего коммутатора. Образцы, как положено, сложили, поставили палатку, маяк. Нас забрала машина с пятой станции, они работали в том же районе, а когда мы вернулись за образцами, нескольких не досчитались. Кто-то мог бы не заметить, но у нас строго, нулевая видимость или нет, дождь какой угодно, хоть метеоритный, а учет должен быть, так что в журнале все образцы отмечены, строго под номерами, хотя и не были толком описаны. Куда-то пропали девять — вроде, со сто пятнадцатого по сто двадцать четвертый, можно уточнить у доктора Боровски.

— А что это были за образцы… Пол? — Это опять Катя. Мне показалось, или она смотрит на меня по-другому? «Черт-черт-черт, приди в себя, Джефферсон, кто ты и кто она!» — примерно так подумал я, собрался и ответил твердым голосом: