Эра негодяев - [56]

Но у него ж тоже сабантуйчик намечен! С чинами его телеграфного центра — двумя лейтенантами, тремя прапорщиками и четырьмя дружелюбными телеграфистками. И он тоже никак этот сабантуй пропустить не желает!

И вот вызывает он сержанта Леваневского — старшего смены телеграфистов. И строго так ему — то бишь, мне — говорит: 'Приказываю вам, товарищ сержант, побыть тут пока дежурным!' Дескать, неотложные служебные дела требуют присутствия капитана на телеграфном центре.

Мое дело — телячье. Приказали — сижу. Тем более — знаю, что мой кусок торта и мою долю разных ништяков без меня мои ребята не сожрут. В крайнем случае, я под утро все это уговорю.

Сижу. Скучно. Кабинет огромный — даром что под землей! — на стене карта мира электронная, огоньки мигают, пунктиры, всякие непонятные обозначения. Телефонов на столе — шесть штук! Один с гербом! Открыл я от скуки инструкцию дежурному генералу, почитываю, на ус мотаю.

Тут — двенадцать часов. И телефонный звонок! Я чисто инстинктивно — веришь, Егор, и даже в мыслях не было ручонки шаловливые убрать — хватаю за телефон и бодро так докладываю в трубку — дескать, сержант Леваневский слушает!

С той стороны — легкий ступор. Потом густой такой баритон спрашивает осторожно — мол, сынок, а что ты тут делаешь? Отвечаю — несу службу. А где, спрашивает голос уже как-то подозрительно умильно — где генерал-лейтенант Орефьев, оперативный? Нету его, отвечаю, и где он находится — не ведаю. А кто, спрашивает голос еще более сладко, из старших офицеров под рукой у тебя, дорогой мой сержант, имеется? А никого, отвечаю! Тогда уж голосок вовсе на патоку стал похож с елеем — а младшие офицеры хоть какие-нибудь есть в окрестности? Опять же отвечаю, никак нет! Причем стараюсь отвечать лихо и по-молодецки. А кто ж тогда авиацией Советского Союза командует? — пытает меня сладкий баритон. А я и командую — сержант Леваневский — отвечаю я. Тогда голос меня с Новым годом поздравляет, желает успехов в боевой и политической — ну, я ему в ответ то же самое. И осторожненько так интересуюсь — а с кем это я сейчас разговариваю? Голос мне так просто и отвечает — дескать, командующий ВВС это, маршал авиации Полбин.

Знаешь, что такое — получить с размаху удар ломом в солнечное сплетение? Вот примерно такие ощущения у меня в этот момент и были. Выдохнуть не могу, замер с трубкой у уха — и только нечленораздельно мычу что-то про себя.

Маршал трубку положил, пошли короткие гудки — и меня малость отпустило. Больше, слава Богу, звонков не было — до самого прибытия подполковника Епихина. Который ввалился в генеральский кабинет где-то минут через двадцать — красный, как рак. Меня из-за стола выставил, велел к себе убираться. Ну, я и пошел.

— И чем кончилось?

— Для отцов-командиров — не знаю. А для меня — благодарностью командующего в приказе по ВВС.

— За что это?

— За отличное выполнение служебных обязанностей, за что ж еще?

— И сколько ж времени ты оперативным пробыл?

— Тут дело не в том, сколько я был оперативным. А в том, что, пока главкома на пункте управления нет — оперативный дежурный выполняет обязанности командующего ВВС. То есть я все эти полтора часа, что сидел за генеральским столом — формально был главнокомандующим военной авиацией Советского Союза. Маршальская должность, между прочим! Жалко, на жалованье это никак не отразилось…

Пан директор уважительно покачал головой.

— Да, карьерный рост охеренный! Ты кто тогда по должности был? По строевой?

— Замкомвзода.

— А стал — главком! Круто…. Жаль, недолго музыка играла.

— Да нет, достаточно. О, уже и Парашшапушта на горизонте!

Действительно, они подъезжали к венгерской границе.

Очереди никакой к пункту пропуска не было. Одиссей было подумал, что и проверять их никто не выйдет — но напрасно. Кто-то из венгерских пограничников заметили незнакомые номера — и к шлагбауму высыпало их человек пять.

Один из них подошел к водителю и, строго глядя тому в глаза, проговорил:

— Kerem az utlevelet!

— Саня, чё ему? — обернулся к спутнику директор фирмы 'Авитекс'.

— Паспорт твой требует. — И Одиссей, достав свой паспорт и приложив к торчащему за козырьком паспорту Игоря, протянул оба документа пограничнику: — Тешек утлевелем!

Пограничник немного удивленно посмотрел на Одиссея, затем, уже гораздо более мягко, спросил:

— Az utazas celja?

— Бизнес. Хиваталош.

— Tartozkodasi ideje?

— Хат нап.

Пограничник молча протянул им паспорта и отдал честь.

— Чё, все? — Игоря изумило столь быстрое прохождение пограничного досмотра.

— Не-а, еще вон те мужики в синей форме должны подойти. Таможня.

Но таможенники не стали обременять себя излишними формальностями. Один из них, по виду — самый молодой — подошел к 'фиату', безразлично посмотрел на пассажиров, и лениво спросил:

— Vam valami elvamolnivaloja?

— Нем! — бодро ответил Одиссей.

Таможенник едва заметно махнул рукой — проезжай, дескать — и через несколько секунд они оказались в пределах Венгерского государства.

Когда таможенный пункт Парашшапушта оказался далеко позади, Игорь с уважением протянул:

— Ну-у-у, ты даёшь!

— В смысле?

— Ну, на ихнем языке рубишь!

— Двести слов. Больше не потянул. И то я тебе скажу, язык — не дай Господь! Двадцать шесть падежей приблизительно!